Сверкающий чистотой пустой стол. Ни крошек, ни запахов. Сунула нос в холодильник – мышь повесилась. В шкафу у плиты блестящие стальные кастрюли, керамическая сковородка, ножи, вилки и ложки в разных отделениях. Заглянула в мусорное ведро – пустая коробка из-под яиц. Одинокий скомканный листок рядом с ней оказался давней квитанцией с парковки.
Оставалась последняя комната. Возле просторной двуспальной кровати стояли часы, подмигивая зеленью цифр. Гальса наклонилась и понюхала одну из подушек. Запах женского тела был свежим и почти осязаемым. Мысленно она перенеслась в номер того проклятого отеля и будто вновь почувствовала руки Хромого на своей груди. Она выпрямилась, отгоняя видение, и вытерла неожиданно вспотевший лоб.
В гардеробе Гальса обнаружила мужскую рубашку, а в отделении для обуви – новенькие женские туфли. В одном ящике комода – носки в упаковке, а во втором – ношеный бюстгальтер и он был девственно чист от запахов, словно его купили без примерки и уже старым.
Она недоуменно оглянулась. Где остальные вещи? Другие ящики пустовали, и это было все, что она нашла в комнатах. Если бы она не задержалась в спальне, могла бы решить, что дом заброшен. И он был больше похож на номер в занюханном мотеле, чем на обжитое помещение.
За стеклянной дверцей бара кроме двух стаканов и бутылки ничего не было. К спиртному Гальса всегда была равнодушна, но сейчас не могла оторвать взгляд от этого единственного пузатого сосуда, наполненного коричневой жидкостью на три четверти. Она протянула руку, отвинтила крышку, осторожно понюхала содержимое, глотнула и закашлялась – попало не в то горло, а в нос шибануло привкусом прелой соломы.
Гальса поставила бутылку и провела задумчивым взглядом по полке с книгами и стопке журналов под ней. Одну за другой она сбросила книги на пол и тщательно перетряхнула их все до одной, словно надеялась найти что-нибудь, спрятанное между страниц. Затем принялась за журналы. Один футбол. Других в стопке не было. Она никогда не слышала, что Хромой был настолько увлечён этим видом спорта.
Старая фотография выпала внезапно. Потом целый ворох распечатанных на простой бумаге снимков. Следом открытка. Потрёпанная. Не очень качественная печать. Она поднесла её ближе к полоске света от ночника – молодая девушка в бронежилете и с автоматом на фоне горящих развалин. Надпись на арабском и под ней размашистая строчка от руки: «Покажи этим ублюдкам, где их место!». Почерк на открытке ей был незнаком.
Она подняла самое первое фото и медленно осела на кучу бумаги. Этот снимок она уже видела в руках Анхар – в тот день ей исполнилось два. Спустя шесть часов погибла её мать. Официально… Никто не виноват… Ночь… Корректировщик ошибся… С кем не бывает…
Гальса просмотрела остальные фотографии все до одной. На одних была Кайра, на других Гензер – Ливан, Сирия, Европа… Видно, что снимали издалека и скрытно. В кадрах было полно