и почувствовала, как участилось дыхание, свело низ живота и по щекам растеклась краска стыда. Она сжала бедра и закусила губу, сдерживая стон. Потом бросила дикий взгляд на дверь и с ненавистью процедила:
– Все равно… Ева… райские кущи… только один раз, Хромой… только один раз, а потом ты сдохнешь…
Сангушек был на удивление весел и общителен. Высокий, худой, с крючковатым носом и пронзительными глазами, он уже в который раз доливал из запотевшего кувшина в стакан, и в который раз показывал его Креспину прежде, чем глотнуть. Защищённый канал спутниковой связи сегодня работал так себе, но держался. И хотя изображение периодически перемежалось помехами и теряло цвет – звук оставался чётким.
– Аста… пардон… – Сангушек икнул, помахал перед ним указательным пальцем и изрёк: – КГБ не существует.
Креспин в отчаянии дёрнул себя за ухо. А собеседник закатил глаза к потолку и прищёлкнул языком.
– Она конфетка!
– Скажем так – она выделяется из толпы, – пробурчал Креспин.
– У неё есть чем! А ты и правда набил её листьями, будто какое-то чучело, а потом скакал вокруг её ммм… прелестной задницы, как тот безумный Ному с высушенной головой младенца на шее?
– Ты как всегда выдаёшь желаемое за действительное, но нам повезло оказаться рядом с ботаническим садом.
– Если ты скажешь, что в этот ответственный момент на тебе были штаны, то я отвечу – большего лжеца я не встречал.
– Увы, судьба не позволила мне родиться дикарём.
– Никогда бы не подумал, что ты поверил тогда бреду африканского колдуна.
– Как видишь, его рецепты оказались действенными. И в первом, и во втором случае. И яд, и противоядие.
Сангушек выставил вперёд кулак, оттопырил два пальца, прицелился и сказал: «паф-ф-ф».
– Ты должен был сделать так. Эх… хотел бы я взглянуть на это представление своими глазами… Ну, пусть живёт!
Он поднял стакан, коснулся гранью дисплея с той стороны и повторил:
– Конфетка!
– Не чересчур ли для тебя? – Креспин нахмурился.
Тот сморщил нос и сделал солидный глоток.
– Это же местное пойло. Ты знаешь, сколько его надо в себя влить, чтобы опьянеть?
– Знаю. Поэтому и спрашиваю.
– Да ладно. Я тебе вот что скажу – перья! Ты о них и не вспомнил! Признайся.
– Заткнись.
– В следующий раз вставь в свой зад веер. Это будет весьма подходящий антураж. Если захочешь – павлиний хвост я тебе вышлю.
Губы на его загорелом лице дрожали от сдерживаемого смеха, а плечи тряслись так, что Креспин не понимал, как ему удаётся не выплеснуть содержимое стакана себе на колени.
– Жаль, что я не могу воткнуть тебе павлина целиком. Давай о деле!
– Я о нем уже полчаса тут распинаюсь, а он мне про листья и пляски вуду.
Хмельные нотки в его голосе исчезли, будто по воле старого Ному, и Сангушек стал таким же,