твое решение не изменится, я не буду препятствовать.
Ночью я ворочался на подстилке, слушая ночные звуки и безуспешно пытаясь заснуть. Мать заглянула в мою комнату.
– Твои вздохи слышны до самого храма, – тихо сказала она. – Ты ведь не передумал.
Она не спрашивала, а утверждала.
Я кивнул.
– Тогда отправляйся в путь, – сказала мать и тоже вздохнула. – Выезжай не мешкая, пока Сива спит и пока не передумала я.
Она подала мне дорожный мешок. Я догадывался о его содержимом: бурдюк с водой, еда на первое время, пока не начну добывать пропитание охотой.
– Даже если бы ты и передумала, меня бы это не удержало.
– Знаю, знаю. Упрямством ты весь в отца.
Мать закатила глаза. Я удержался от возникшего желания напомнить ей, что отец не единственный, кому я обязан упрямством.
– Сказать Айе про твой отъезд? – спросила мать.
– Думаешь, она поймет?
– Знаю, что поймет.
На губах матери мелькнула легкая улыбка. Хотя ее мысли были поглощены моим отъездом, я почувствовал ее доброе отношение к Айе.
– А разве тебе трудно самому проститься с Айей?
– Это невозможно.
– Что ж, это твое решение, – сказала мать.
Она вышла, оставив меня собираться. Сборы не заняли у меня много времени. Я приладил к ремню поясную сумку. К вещам, положенным матерью, я добавил мешочек с монетами, что я копил с самого детства, получая в подарок и в качестве платы за разные поручения. До сих пор я не потратил ни одной и надеялся, что всей суммы мне с лихвой хватит на дорожные расходы.
Наше прощание было недолгим. Мать крепко обняла меня, затем вывела за порог и отвернулась. Ее глаза были полны слез. Я остался один на пустой и тихой улице. Над оазисом висела полная луна. Она безучастно смотрела, как я взгромоздил на спину мешок и прошел в примыкавшую к дому конюшню. Там меня ждала оседланная лошадь.
Мой путь за пределы оазиса пролегал мимо дома, где Айя жила со своей теткой Херит. Как часто вечерами я вставал под их окнами и шепотом вызывал свою подругу. Айя появлялась на мой зов, а я взволнованно следил за ее движениями. Потом мы разговаривали, взявшись за руки, и целовались под звездами. На мгновение подумалось: неужели я смогу покинуть Айю, которую полюбил с первого взгляда? Малолетний сиванский мальчишка, гордый тем, что он – сын местного защитника. И она – девочка из Александрии, умевшая поставить меня на место.
Она поймет. У каждого из нас было свое предназначение, и мы ждали момента, когда наши судьбы изменятся: я пойду по отцовским стопам, а она вернется к родителям в Александрию и будет учиться. Айя поймет: я покинул оазис, ибо пришло мое время. Конечно, она станет недоумевать: почему я уехал, не простившись? Потому что прощание было бы для меня невыносимым. Я решил, что так будет лучше.
– Прости, – прошептал я, и это слово показалось мне камнем, упавшим в холодную ночь.
8
Путь в Завти пролегал через Красную пустыню. Когда темнело, я останавливался на ночлег. Чтобы не замерзнуть, старался набрать