властитель Белграда увидел своими глазами то, что по-настоящему напугало его. Если для дахи, чтобы не вызвать их сплочённости, надо было преуменьшать свою численность, то для маленького турецкого полка, наоборот, следовало увеличить. У страха глаза велики. А уж если приукрасить это зрелище торжеством, то и вовсе сердце врага выпрыгнет из груди.
А торжество было. Сияющий, в нагрудных орденах и чёрной лисьей мантии, похожий на сказочного короля, взошёл Георгий на аналой собора святого Петра в мартовский день 1805 года. В тот день, в его миропомазание, мы были вместе, я отделилась лишь на время самой церемонии. Глядя на него на расстоянии вытянутой руки, я подумала, что не зря всё же его прозвали Чёрным – как же идёт ему это воинственное царское одеяние сегодня! Какой страх и одновременно какое уважение он вызывает у всех присутствующих!..
Митрополит Анфим совершает обрядовые процедуры… Георгий целует крест, а у стоящих вокруг него сербов и слёзы на глазах, и сердца замерли. Отныне он – вождь сербов!
…Повторюсь, я в те годы практически ничего не понимала в жизни. Все эти хитросплетения, войны, дипломатические уступки казались мне чем-то заоблачным, хоть и имели непосредственное отношение к моему мужу. Я и теперь не очень в них понимаю. Знаю, что только к тому моменту Франция, заключившая дипломатический союз с Османской империей, была атакована со стороны России и Англии. Ударив по потенциальному сопернику, который вот-вот собирался разжечь мировой пожар, русские подумали, что французы через своих друзей – осман – отомстят нам за их действия. И, пока те решались, русские выслали в Белград свой полк и первые предложили нам дружбу.
В день коронации войска Карагеоргия разбили малочисленную армию турок и выгнали пашу несолоно хлебавши. Я говорила ему тогда, что без дахи султан силён и вернётся вновь, но он уже всё знал. Полки русских стояли под Белградом, так что, когда новый паша во главе более многочисленной и сильной армии показался у городских ворот, его сдуло вихрем так, что гнев султана показался ему всего лишь лёгким ветерком.
“Ещё об одном хочу тебе сказать. Русские. Это удивительный народ, коего я раньше не встречал, но много о них слышал. Слышал от моего отца. Он рассказывал мне, что к сербам никто и никогда не относился добрее, терпеливее, справедливее. Русский прост настолько, что даже в ущерб себе, от жалости к угнетённому сербу, отдаст тому последнюю рубаху. Сейчас, когда мы встретились с войсками русского царя под Белградом, могу тебе сказать – так и есть. Меня поразило, насколько мы похожи. При всём величии обеих наших наций, каждый из нас прост и неприхотлив. У нас нет австрийской заносчивости и турецкой подлости, хотя души и силы побольше, чем в тех двоих. Каждый из нас владеет ружьём в совершенстве, но не применяет его где попало – а только в крайнем случае. Одним словом, я повстречал давно потерянных братьев и много дней ходил счастливый.”
Елена (продолжение)
У каждого человека – даже у святого – есть в душе и в жизни