свой выбор на Флоре, как человеке наиболее достойном доверия. Художник согласился.
Вначале шли молча, но Флор сам начал разговор.
– Я думаю, Валер, тебе в деревне не хором надо с народом говорить, а с каждым побеседовать. Отдельно.
– Побеседуем.
– Валер, здесь вот какая штука. Я тебе позавчера неправду сказал. И все по той же причине – народу вокруг было много. А дело – интимное. Я ведь знаю того, кто с крыши упал.
– Это как? Знал и молчал?
В голосе Зыкина слышалось такое потрясение, что Флор усовестился.
– Я, признаться, думал, что будет потом серьезный разговор с протоколом, все честь по чести. Не хотелось мне при всех про казино рассказывать. А тут это нелепое и страшное происшествие с Левой.
– Казино, говоришь? В Москве? Там в карты играют? И кто же убитый?
Флор подробно и добросовестно рассказал про памятный вечер.
– Я вначале подумал, а не явился ли этот тип по мою душу – деньги назад требовать.
– Ты, значит, боялся, что я тебя подозревать начну? – недоумевал Зыкин. – Но я же не полный кретин!
– Не в этом дело, Валер. Просто я очень занят. Ты знаешь. До акции три недели осталось.
– Завтра в двенадцать ноль-ноль приедешь ко мне в участок и по всем правилам дашь свидетельские показания. Я должен что-то в дело подшивать? Нет, ты мне скажи, должен или нет? А Лев Леонидович убитого точно не знает?
– На этот счет я ничего сказать не могу.
Зыкин пришел в страшное волнение, даже березе, что опрометчиво подвернулась в данный момент, досталось кулаком в белый бок.
– Да не нервничай ты так! Насколько я понял – не знает.
– Тут же два дела, а не одно. Знай я про казино в воскресенье, я успел бы поговорить с потерпевшим. А теперь, где я его найду – Льва вашего Леонидовича? Трудно с вами дело иметь – с интеллигенцией. Никогда на вопрос прямо не ответите. «Насколько я знаю… боюсь, что нет… я думаю, можно предположить…» – передразнил он кого-то интеллигентного и крайне несимпатичного. – Тьфу!
За этими драматическими разговорами они и дошли до землянки. И ведь правы были деревенские советчики. Землянка была пуста, но прибрана. На столе, между прочим, хлебные крошки – ни птицы не склевали, ни мыши не подъели – недавно кто-то был. И вода в прокопченном чайнике была чистой, не стухла. На столе стоял чистый стакан. Если бы кто-нибудь из местных успел сюда заглянуть, то непременно бы стакан увел – нужнейшая же на рыбалке вещь! А тут стоит себе беспечно на самом видном месте. И между прочим, захватан, замечательно видны отпечатки пальцев.
– Ну вот, теперь вам будет что подшить в дело, – заметил Флор.
Зыкин посмотрел на него невидящим взглядом и ничего не ответил. Опер уже обследовал ближайшие окрестности, нашел мятую пачку из-под сигарет «LM», а около холодного кострища – порванный автобусный билет.
– Это уже кое-что, – восклицал он, ликуя.
– Билет старый. Слинял весь.
– Конечно,