из редакторов «Правды», скрылись из города, боясь суда и тюрьмы. «Ленина нет, – вспоминал потом большевик Николай Иванович Муралов, который стал командующим Московским военным округом, – а из остальных один Троцкий не растерялся».
Троцкий написал открытое письмо Временному правительству: если Ленина осмеливаются называть немецким шпионом, тогда и он просит считать его шпионом. Троцкий сам требовал ареста и гласного суда.
23 июля Троцкого арестовали. Он дал показания в письменной форме. Он утверждал, что ни он сам, ни ЦК большевиков не призывали солдат к вооруженному восстанию и выступление 1-го пулеметного полка было для всех неожиданностью. Разумеется, он наотрез отвергал возможность сговора большевиков с германским правительством.
Исполнявший в тот момент обязанности министра юстиции во Временном правительстве Александр Алексеевич Демьянов – один из создателей партии народных социалистов, депутат второй Думы и член Петросовета, вспоминал:
«Троцкий был привлечен к уголовной ответственности по «делу о большевиках». Но событие, в котором он принимал участие, стояло во всем деле совершенно особняком. Его обвиняли, и это было исключительно одно обвинение, в том, что, будучи на каком-то собрании рабочих в Народном доме, он произнес зажигательную речь, призывая к убийству Керенского.
Сообщение об этом сделали двое офицеров, якобы слышавших эту речь. Троцкого арестовали. Он полностью отрицал возводимое на него обвинение. Был допрошен ряд свидетелей, посторонних Троцкому, участвовавших в собрании, которые мало того что отрицали приписываемые Троцкому слова, но показали, что Троцкий старался, наоборот, успокоить расходившуюся тогда толпу. Никаких призывов он тогда вообще не делал.
Сообщал мне о ходе предварительного следствия прокурор палаты Карчевский, сказав, что Троцкого в тюрьме по такому обвинению держать абсолютно нельзя. Я отлично понимал, что судебная следственная власть не решится, хотя имеет право, совершенно самостоятельно решать такой вопрос, выпустить на волю такую птицу, как Троцкий, без благословения свыше. Это благословение я ей и дал.
Однако я понимал, что освобождение Троцкого из-под ареста вредно. Поэтому я попросил предварительно освобождения Троцкого доставить мне весь следственный материал, его касающийся, и ознакомился с ним подробно.
Освобожденного Троцкого встретили в Совете рабочих и солдатских депутатов с триумфом. А в тот же день управляющий делами Совета министров – Гальперн предупредил меня, что на вечернем заседании Совета министров у меня попросят объяснения по «делу Троцкого». Я этого ожидал, и предупреждение Гальперна не застало меня врасплох.
В Совете во время заседания я получил записку сначала от Гальперна, который вновь предупреждал меня о готовящемся запросе, а затем получил записку и со стороны Терещенко, председательствовавшего тогда в Совете. Объяснение мне предстояло дать в конце заседания, когда вопросы по повестке