.

личины

      Испугать – и удалиться,

      Шею длинную скрывая.

      Чтобы в нас, по нашим лицам,

      Было видно – оживаем:

      Каждой судорогой страха,

      Звуком нечленораздельным,

      И под вымокшей рубахой

      Этим потом неподдельным;

      Каждым жестом, взор прикрывшим,

      В самого себя вглядеться,

      Чтобы чувствовали – дышим,

      И – так странно! – бьётся сердце.

      Оттого, что позабыто

      И утрачено Начало

      И концом пера изрыта

      Почва в поисках немало

      И должно явиться Слово.

      Появиться из пучины.

      И неведомою плотью

      Устрашающей личины

      Испугать – и удалиться…

      Чтобы в нас, по нашим лицам…

      Оживаем…

      Бьётся сердце…

      ххх

      А в природе беспредметный разговор —

      Слово Божье, просто так оно летит.

      И, вступая в перекличку или спор,

      всё шуршит, свистит, щебечет и трещит.

      И никто не ищет смысла – нет нужды —

      В недосказанном, невнятном – предрешён.

      И оттал-киваю-щийся от воды,

      Пеликан, как Моцарт, отрешён.

      Не придёт, счастливчик, в голову ему

      И подумать – «Вот я, птица-пеликан!»

      Что какой-нибудь в завистливом дыму

      Сеть ему готовит и капкан.

      А и зверь голодный если налетит,

      Не из зависти – как Вы же на бифштекс.

      И дуэт страстей их предварит

      Высшей справедливости гротеск.

      Так, в прекрасной бессловесности кружась,

      Шум и голос музыкальных ищут форм.

      Каждый – логика другого, отродясь

      Не убийца, не доносчик и не вор.

      ххх

      Между закатом и зарёй

      Во тьме ночной никто не спит.

      И, словно он с землёй сырой

      Самой без страха говорит.

      Тысячелетья вороша,

      Не успокоится душа.

      Скорее мир она обрушит,

      Как тесно скроенный наряд.

      Т а м всюду рубища горят…

      Человеческое

      Всё темно во мне, неясно.

      Вязко тянутся слова.

      И приблизиться опасно —

      Я, как мёртвые, жива.

      Только что не вспоминают

      И поминок не справляют.

      Зло покуда причинить

      Ещё могут, может быть…

      Но почти уже не могут —

      Телу выдана броня.

      Только в ней не перед Богом

      В нужный час предстану я.

      Дух бродяжит и теснится

      Средь небес, и, если – «да» —

      На мгновенье с телом слиться, —

      Иль ненастье, иль беда.

      Крепок дух мой. Тело вяло.

      Дух бредёт средь звёзд устало,

      Следом кнут в его руке

      (След кровавый на песке)

      С наконечником свинцовым

      И всегда на всё готовым.

      Он чужую стерпит боль.

      Друг, прости! Пойми, любовь!

      То погонщик величавый,

      Мышц