остается внизу; как тело в объятиях демона, сильного демона, поднимается ввысь, прямо к высоким потолкам. Его ласки, невозможные, умопомрачительные ласки, хочется во что-то упереться, а под ней ничего нет. Пропасть.
– Мы упадем. – Прошептала девушка, полностью расслабившись в руках демона.
– Мы давно уже пали, детка, – ответил он, проводя рукой по бедру, – нам некуда больше падать…одно твое слово и я остановлюсь. Мы ляжем спать, прикинемся, что нам ничего не надо. Давай, детка, откажи мне, как прежде…Расскажи мне о романтике…
– Никогда. – Сквозь легкое, наркотическое безумие, прошептала Виктория.
– Тогда верь мне и не задавай вопросов.
Забытье. Реальность мертва. Окружающий мир нем. Снова тень огромных крыльев на столь безликом потолке. Его дыхание у ее уха. Глаза закрыты. Они не хотят ничего видеть, ничто не должно помешать ей насладиться физически тесным моментом. Уши глухи. Они слышат лишь их звуки, больше они не желают ничего слышать. Им не интересно. Они молчат в такт стучащему сердцу.
Эта небывалая невесомость, обескураживающая, пытающая раскаленным молотком надпочечники, требуя выпустить томящийся адреналин . Эндорфины уже ублажают сошедший с ума гипофиз. Энергия. Как взбесившийся вулкан, прорвавший целостностный покров земли, уничтожающий жизнь, погружает ее во взрослую метафору, предлагая пройти гиперболический путь к персонификации, не стесняясь и не стыдясь себя, наплевав на всемирное время, на его гадкие, глумливые стрелки, которые безжалостно перебирают собой космическую материю, пододвигая ближе к неизбежному вакууму, черной, прожорливой дыре.
Нет конца. Его никто не ждет. И они оба, как наивные, ничего не знающие дети, верят в его отсутствие, притворяясь, что все будет хорошо, жизнь не такая жестокая, как им казалось ранее. Как прекрасно, если есть всеми желанная способность обдурить себя и хоть ненадолго поверить в иллюзию. Нет желания отказываться от нее и девушка всецело отдавалась ей…ему.
Демон же поглощал выплеснувшуюся энергию. Он не мог не забирать ее. Ему нужно питаться, чтобы давать себя снова. У него и в мыслях не было отказаться от энергии.
Пространство все также неустойчиво, все также смущает своим пространственным гамаком, в котором они оба лежат. Оно балакает, качает, как младенца в колыбели. Виктория не здесь. Она не на земле. Она осваивает пространство, изучая внутреннюю структуру, устройство молекул и атомов, того, что без прикосновения Харона не существует. Он – маг, волшебник. Злой или добрый. Ответа не было. Да и неважно это было. Харон бесподобно создавал иллюзию востребованной сказки.
Чем приятнее становилось девушке, тем сильнее она чувствовала, как из нее уходит энергия. Чем больше из нее выходило энергии, тем сильнее становился Харон, что умопомрачительно сказывалось на его любовных действиях. Чем сильнее становился демон, тем больше энергии он заставлял девушку выделять. Замкнутый круг, переполненный порочностью, цикличностью. Его совсем не хотелось прерывать, из него не хотелось выходить ни демону, ни уж тем более