что я обычно занимаю жёсткую позицию по поводу роли эстонцев в неудаче похода: сговор с большевиками, чудовищные последствия этого сговора, о которых тяжко лишний раз и рассказывать… Но что бы там ни было – а доклад Андреса Вальме «Деятельность „Эстонского военного мемориала“ по благоустройству военных захоронений» изрядно меня впечатляет. Справедливость требует признать: в сегодняшнем дне в Эстонии есть люди, которым важна судьба русских могил. И уж совсем горько, но приходится сказать и об этом: многие из присутствующих историков соглашаются с г-ном Вальме в том, что могилы северо-западников и русского духовенства в Эстонии окружены на сей день большей заботой, чем в России. Это тяжко и стыдно.
В названии доклада Сергея Зирина прозвучала давно привычная для всех, кто погружён в тему Белого движения, французская параллель: «Мальчики новой Вандеи: прапорщик по адмиралтейству Николай Меркулов». Исследователи, изучающие психологию человека на войне, отмечают наступление необъяснимого момента, когда инстинкт самосохранения вдруг отключается, уступая место некоей высшей сущности. Но иногда кто-то должен эту высшую сущность «включить» в людях, робеющих преодолеть естество. И сделать это можно только одним путём – подать пример. Именно так и поступил шестнадцатилетний Николай Меркулов. По ходу боя необходимо было занять мост, но красные превосходно укрепились на нём. Абсолютно открытое, насквозь простреливаемое пространство. Мост в иной мир, шагнуть на него – подписать себе смертный приговор. Чаша весов отчётливо наклонилась во вражескую сторону. И Николай Меркулов выбежал на мост один. Сколько-то времени все в оцепенении смотрели, как такая ещё мальчишеская фигурка бежит навстречу остервенелому огню, затем за Меркуловым выскочил кто-то взрослый (имя не установлено), они бежали вдвоём, а потом положение мгновенно переломилось – и людская масса хлынула следом. Красных разметали в считанные минуты. Потери были, как же без потерь? Но, что самое интересное, Николай Меркулов, который был в первые мгновения хуже, чем мишень в тире, который, строго говоря, не имел никаких шансов выжить, не получил ни единой царапины.
Война – особое измерение, расположенное между жизнью и смертью. На ней случается много непостижимого нашему уму. Воевавшие это знают.
А Николай Меркулов был смертельно ранен через несколько недель. Последние слова его засвидетельствованы: «Помоги вам Господь разбить большевиков!»
Доклады длятся почти до ночи. А за ночь зима полностью вступает в свои права. На кладбище в Ивангороде, куда мы приезжаем на поклон к братской могиле воинов северо-западников – сугробы уже по колено. Горят свечи, служится лития. На покрытый триколором памятник возложены цветы. Реконструкторы в серых шинелях дают ружейный салют.
Крепче, чем этот могильный гранит,
Ставший героев уделом,
Родина пусть навсегда сохранит
Память о подвиге белом.
Эти слова начертаны на мемориальной доске,