дороги как смерть зачернелся.
Кто приближается? Путник наш кроткий,
посох с распятьем, за поясом четки,
Лучше беги! Обратись-ка обратно!
Смерть поджидает на этой дороге.
Жизнь коротка, а судьба так превратна,
на роковом твоя участь пороге!
Оборотись, убегай что есть силы,
пока булава тебя тут не убила,
на части головушку не раскроила! —
Не слышит, не видит в печали глубокой,
бредет тихим шагом дорогой широкой,
навстречу концу продвигаясь уныло. —
«Стой, червь! Кто ты есть? И куда путь свой держишь?»
Встал путник, лицо побледнело сильней лишь:
«Я проклят, – ответил он чудищу тихо. —
Дорога мне в ад, в сатанинское лихо!»
«Хо-хо, прямо в пекло? – Которое лето,
что я сижу тут, и многое слыхивал,
и видывал много, но именно это
никто еще в уши мои не запихивал! —
Хо-хо, прямо в пекло! Тогда уж не двигайся,
я быстро домчу, не успеешь и охнуть,
когда ж мой черед подойдет адской милостью,
вместе закусим тогда в преисподней!» —
«Не поругаема милость Господня!
Раньше, чем я на свет Божий явился,
кровью своей мой отец поручился
сына взрастить для огня преисподней.
Но велика Божья милость, я верю,
сила креста сокрушит царство зверя!
И сатаны одолеет коварство!
Бога великая милость поможет,
и слабый путник, попав туда, сможет
стать победителем адского царства».
«Что ты несешь? Я за сорок годочков
душ в ад отправил без всякого счета,
но возвращенья не видывал что-то!
Слышь, червь, ты юн еще, с кожей цветочка,
тело твое повкусней, чем у зверя, —
славной закуской ты стал бы, я верю:
но отпущу тебя – дам тебе волю —
хоть никогда и никто из идущих
не миновал булавы моей бьющей! —
Иди себе, червь, только выслушай волю:
мне поклянись, что вернувшись, расскажешь,
что в пекле увидел сквозь пламя и сажу». —
И путник высоко свой посох возносит
с крестом наверху, и обет произносит:
«Во имя святого креста присягаю —
о пекле поведать тебе обещаю!»
Зима миновала, снег в горах тает,
долины наполнены талой водой;
журавль уж вернулся из дальнего края:
но где же сейчас странник наш молодой?
В зелень оделись деревья лесные,
воздух фиалок полн ароматом,
уж соловьи распевают шальные,
но нет известий о пекле проклятом.
Промчалась весна, а за нею и лето,
холодные ветры листву обрывают,
но вести из ада не прилетают,
да жив ли наш путник, блуждает ли где-то?
Или уж вороны тело склевали?
или же бесы в аду удержали?
У дуба лесное чудовище в гневе
все смотрит на запад, на тучи на небе;
сидит