ее – и потоку
бросила дар во глубокие струи.
Слышьте и знайте Либушино слово —
слышала я ее вещий глас:
«Спи тут, ложе сына, когда-то снова
я позову тебя, будет час!
Из темного лона глубокого моря
поднимется новый мир молодой;
широкие липы отцова подворья
распустят душистый свой цвет золотой.
Грусть всю смоет поток весенний,
из ночи родится ясный день:
народ, что славен был когда-то,
новой славы узнает ступень.
Тут на свет Божий из пропасти водной
наверх золотая кроватка всплывет,
и, повинуясь судьбе предреченной,
народ, как младенец, на ней отдохнет».
«Я тебя видела, ложе святое…»
Я тебя видела, ложе святое,
знаю, звезда путевая моя!
Жду, как настанет время иное,
время снова увидеть тебя.
Лето за летом без устали мчится,
зима за зимой неуклонно бежит,
незыблема вера в душе хранится,
надежда растет, что на сердце лежит.
Ежели летом вглубь под скалою
кто-то нырнул и уже не всплывет,
если с веселой дружиной зимою
проломится вдруг под санями лед,
вздыхаю: к полкам Либуши, ликуя,
прибыло много новых борцов!
Будет ли время, когда отдохну я?
Ах, нет еще, этот час не готов!
Так в книгах судьбы написано было,
слышьте и знайте весть мою:
«Придет рассвет, в то благое утро,
мертвые встанут в родном краю.
Тогда Либуша с полком великим
войско свое поднимет из вод,
и руку подняв материнскую, кликом
к славе направит чешский народ!»
«Видела храм я над Орлицей речкой…»
Видела храм я над Орлицей речкой
слышала я золотой его звон,
когда еще честь страны нашей чешской
не разорвал лютой страсти гон.
Когда в Чехии к Богу почтенье забылось:
вера, любовь и надежда остыли,
храм глубоко под землею сокрылся,
воды то место залили.
Но не останется вечно в могиле,
воды отхлынут – время придет,
встанет тот храм в былой своей силе,
колокол к храму народ позовет.
Слышьте и знайте, писано это
в книге судеб как закон:
«Увидите солнце златое рассвета,
услышав сначала тот звон.
С другой стороны Орлицы дунет
ветер и новый засеет лес,
поднимутся всходы, время наступит,
сосны поднимутся до небес.
Когда с краю леса сосна вековая
сама собой свой век доживет,
засохнет и в Орлицу рухнет сухая,
а корень ее в земле догниет.
Придут туда кабаны лесные,
чтобы сожрать остатки корней,
и тут сквозь корни блеснет гнилые
колокол чудный, что спал в глубине.
Такое было судьбы назначенье:
чтобы