заметная перемена. Он глядел гордо, даже высокомерно, от прежней забитости и беспомощности не осталось и следа.
– Ай да Минька! – воскликнул Сергей Федорович. – Да тебя ли я вижу?.. Евгений Николаевич, да вы – сущий маг и волшебник!
– Не будем терять времени, – обратился старик к Миньке, – пойдем! Дай-ка, Митя, мне мое пальтишко… Федорыч, сосчитаемся потом… Я еще забегу.
– Не извольте беспокоиться, Евгений Николаевич! Ну, Минька! Не ожидал! – Сергей Федорович даже прошел вперед и сам распахнул дверь перед уходившими Козодоевым и Минькой. – И дивные же дела! – воскликнул он. – Если бы своими глазами не видел, ни за что не поверил бы!.. Ты это, повар, откуда появился?
Вопрос относился к мужику, появившемуся в чайной, пока Сергей Федорович и Дмитрий провожали Козодоева и Миньку.
– Как это откуда? – удивленно произнес он. – Из кухни! Откуда же еще?
– Да ты разве дома был? А я-то сказал, что ты отлучился.
– Где там отлучился? На печке спал. Слышь-ка, Федорыч, ведь это Козодоев сейчас был? Да? И, никак, Минька Гусар с ним?..
– И Минька был… Ты к чему речь-то ведешь?
– А к тому, что кабинет наш от моей кухни всего-навсего перегородкой отделен, так с печки я кое-что слышал. Именно дивные дела! Слышь, твой Козодоев Миньку раза два сиятельством называл, да не в шутку, а всерьез.
– Да ну? – присел от удивления буфетчик. – Не причудилось тебе спросонья?
– Какое там спросонья! Явственно слышал. Они там заговорили, я и проснулся, притих на печке-то и все от слова до слова слышал. Козодоев ему, Миньке то: «Ваше сиятельство», – а Минька дерзит: «Вы, мол, откуда про это дело разнюхали?»
– Ну, ну! Что же ему старик-то на это?
– Засмеялся и говорит: «Моя обязанность такая, чтобы все узнавать, вот я про ваше сиятельство все и знаю. А знаю я про вас затем, что хочу малую толику детишкам на молочишко заработать». Потом больше ничего такого не говорили, и старик только переоблачаться Митьку заставлял да торопил все, а затем к вам вышли.
– Сиятельство, сиятельство, – заговорил сам с собой Сергей Федорович, – стало быть, или граф, или князь… Может, так, может, не так. Вернее всего, что так… Эх, маху я дал. Кабы знать да ведать про это «сиятельство», можно было бы к Козодоеву приснаститься… Эх!.. Чего там! Опять, молодцы, говорю, вы про себя держите все это дело. Никому ни гугу! Пусть оно и с «сиятельством» до поры до времени, как в могиле, будет похоронено, а там посмотрим, что будет… Иди-ка, повар, разводи свой куб.
Между тем Козодоев со своим спутником, оставив чайную, первое время шли молча. Так они миновали всю улицу, и вышли на другую, более оживленную. Здесь, на углу, стояла карета. Евгений Николаевич направился к ней.
– Федор, ты? – крикнул он кучеру.
– Я, я, Евгений Николаевич! – раздался голос.
– Замерз, поди? Ничего, скоро отогреешься! Прошу вас, садитесь, – обратился Козодоев к Миньке и раскрыл перед ним дверцу кареты.
– Послушайте, куда вы меня увозите? – прохрипел тот.
– Опять! Экий вы, право! – тихонько засмеялся