и лужицу желтой слизи, которые сочла нужным представить гостю как тосты и яичницу.
Джо закинул вилку в рот, осмотрительно пожевал, и Сэмми в его гримасе различил намек на искреннее омерзение.
Сэмми торопливо исполнил последовательность операций – сочетавших в себе элементы складывания мокрой стирки, набрасывания лопатой сырого пепла и проглатывания секретной карты перед самой поимкой вражескими войсками, – которая в материной кухне заменяла процесс питания. Встал, тылом ладони отер губы и натянул выходной шерстяной пиджак.
– Джо, пошли, нам пора. – И наклонился припечатать поцелуем замшевую бабусину щеку.
Джо уронил ложку, полез за ней и со всей дури долбанулся об стол. Бабуся вскрикнула, последовала небольшая сумятица со звоном приборов и скрежетом стульев. Затем Джо поднялся, бумажной салфеткой деликатно вытер губы. Разгладил салфетку и положил на пустую тарелку.
– Очень вкусно, – сказал он. – Спасибо.
– На, держи, – сказала Этель, снимая со спинки стула опрятный твидовый костюм на вешалке. – Я тебе погладила костюм и свела пятна с рубашки.
– Спасибо, тетя.
Этель обхватила Джо за бока и гордо их пожала:
– Вот уж этот-то умеет нарисовать ящерицу, сразу видно.
Сэмми вспыхнул. Мать помянула загадочную трудность, с которой Сэмми столкнулся месяцем раньше, с Живым Хамелеоном («Носите на лацкане – удивляйте и восхищайте!»), которого «Империя» недавно добавила к своему ассортименту. Явно врожденная бесталанность в рептильных вопросах усугублялась тем, что Сэмми не имел представления, какую именно рептилию «Империя игрушек» вышлет заказчику за двадцать пять центов: на складе не было и не ожидалось ни одного Живого Хамелеона, пока Шелли Анапол не поймет, сколько их закажут и закажут ли хоть сколько. Сэмми две ночи корпел над энциклопедиями и библиотечными книжками, нарисовал сотни ящериц – тонких и толстых, из Старого Света и из Нового, с рогами и с капюшонами, а в итоге получилась какая-то приплюснутая лысая белка. Это была единственная неудача Сэмми с тех пор, как он взялся рисовать для «Империи», но мать, естественно, почитала ее началом конца.
– Ему не придется рисовать ни ящериц, ни дешевые фотики, ни вообще дрянь, которой они торгуют, – сказал Сэмми и, позабыв собственное предостережение Джо, прибавил: – Если Анапол согласится на мой план.
– Какой план? – сощурилась мать.
– Комиксы! – заорал Сэмми прямо ей в лицо.
– Комиксы! – Мать закатила глаза.
– «Комиксы»? – переспросил Джо. – Это что?
– Хлам, – пояснила Этель.
– А ты-то что знаешь? – парировал Сэмми и подхватил Джо под локоть. Почти семь утра. Если прийти позже восьми, Анапол урезает жалованье. – Комиксы – штука прибыльная. Я знаю одного парня, Джерри Гловски… – И он потащил Джо в коридор, в прихожую и к двери, точно зная, что сейчас скажет мать.
– Джерри Гловски, – сказала мать. – Нашел на кого равняться. Он же недоразвитый. У него родители – между собой двоюродные.
– Джо,