«Пью, пью!» Я шла, чувствуя бесконечное единение со всеми существами, чьи дремотные вздохи пронизывали лес. Мы были похожи – жили, но оставались для окружающих невидимками. Я провела кончиками пальцев по шершавой коре и тут же ощутила ответное приветствие – скорее эмоцию, чем мысль. Мир спал. Лес тоже, хотя и не так глубоко. В его недрах уже зрело предчувствие рассвета, нового дня и новой радости. Я прильнула к дереву, которое всем своим существом источало покой и умиротворение, – будто обняла старого друга.
Внезапно тишину вспорол крик. Он пронесся по лесу, всколыхнул листья и заставил душу дерева испуганно затаиться. Окружавшие меня слова немедленно смолкли. Осталось лишь одно: опасность. «Опасность, опасность», – тревожно зашептали кроны, но вместо того, чтобы броситься наутек, я повернулась прямо к источнику шума. Кого-то мучила ужасная боль.
Не знаю, зачем я к нему побежала. Ноги сами понесли меня вперед – навстречу крику, от которого волоски на руках встали дыбом. Ненадолго стихнув, он вскоре возобновился; теперь не было никаких сомнений, что это предсмертный вопль. Я вылетела на поляну и замерла от удивления. Там, в озере лунного света, лежала самая большая птица, которую я только видела в своей жизни. Из груди у нее торчала стрела. Каждый порывистый, натужный вздох заставлял перья мелко дрожать. Я осторожно приблизилась, делая один мягкий шаг за раз и стараясь не совершать резких движений.
Я не могла успокоить беднягу так, как утешает ребенка мать: звуки человеческого голоса редко приятны животному, если только это не ваш любимый питомец или верный конь. Птица, с которой свела меня судьба, несомненно, была дикой. Завидев чужака, она вскинула блестящую белую голову и вперила в меня отчаянный взгляд черных глаз. Крылья затрепетали, но у нее не хватило бы сил даже приподняться, не то что взлететь.
Это был орел – великолепное творение природы, которое люди видят только издали, если видят вообще. Я невольно залюбовалась его царственной белой головой и гладкими черными перьями, обагренными на самых концах, однако не посмела их тронуть. Из страха не за себя – за него. Мое прикосновение наверняка вспугнуло бы орла и побудило его к бесполезному побегу, лишь причинив новую боль. Поэтому я присела на корточки и принялась рассматривать свою находку, раздумывая, как могу облегчить его страдания.
Медленно, очень медленно я протянула руку и коснулась кончиков ближайшего крыла. Затем, закрыв глаза, подтолкнула к орлу слово – беззвучный сгусток энергии, заключенный в мысль. Именно так животные делились со мной своей сутью, и теперь я попробовала сделать то же самое, но в обратную сторону.
Безопасно, – безмолвно сказала я орлу. – Безопасно.
Крыло у меня под пальцами перестало дрожать. Я открыла глаза и благодарно посмотрела на птицу. Безопасно, – пообещала я снова. Орел больше не пытался улететь, но взгляд черных глаз оставался прикованным к моему лицу, а вздохи становились все короче. Он умирал. Стрела вошла в грудь слишком