заговоривший с ним, где-то совсем рядом, буквально в ближайшем от него кустарнике.
Солдатик отвечает: «Да, ты что? Забудь о смерти. Лишь потерпи чуток. Сейчас я в госпиталь тебя оттащу!»
«Братишка, уже поздно. Рана смертельная. Половина моего тела, взрывом снесло. Кишки на траву вывалились. Нет более мочи терпеть. Помоги, братишка! Избавь от невыносимых страданий!»
Понимает наш солдатик, что дело, действительно, серьёзное. И решает помочь-таки соотечественнику. Вскидывает автомат, передёргивает затвор. Перекрестившись и закрыв глаза, выпускает полный «рожок» в тот самый куст. Для верности, стреляет туда же из «подствольника». Когда завеса пороховых газов рассеивается, с чувством выполненного долга, он идет дальше.
И тут, вновь слышит он за своей спиной, всё тот же голос: «Спасибо тебе, братишка!»
Дикий гогот взорвал тишину складских территорий.
– Молоток, Рудяй! Повеселил. – не в силах сдержать смех, кое-как прохрипел Самолюк. – Давай ещё что-нибудь.
– Мужики, атас! – внезапно выкрикнул подскочивший со скамейки Якушев.
Интуитивно, его примеру последовали и остальные. Кое-кто даже схватился за лежавшую рядом форму.
– Яшка, а в чем, собственно, «шухер»? – ничего не понимая, дембеля крутили по сторонам стрижеными головами.
– Только что, через КПП проследовал командирский БМД. – пояснил Якушев.
– Тьфу, ты. Нашел, чего пугаться. – облегчённо вздохнул Литвиненко. – Я-то, грешным делом, было решил, будто «чехи». Подумаешь, командирский БМД. Наверняка, Макс за почтой или ещё чем, в штаб гонял. Наш-то командир, нынче объект не покидал. С самого утра он на «медицинском», с прапором воюет. Всё чего-то считаются.
– Да, если бы и лейтенант?.. – равнодушно, продолжил Рудяев. – …Чтоб изменилось? Чего он, вообще, может нам сделать? В лучшем случае, прочитать очередную нотацию. Ни рявкнуть, ни приказать, ни вздрючить как следует. Наш Побилат, и как офицер, и как командир – ноль без палочки. Плюшевый. И если честно, то за такого командира, мне перед чужими солдатами даже стрёмно.
– Мужики, вы это о чем? – вмешался Самолюк. – Нам вечером в ночной наряд заступать. Потому и положен полноценный дневной отдых. А посему: что Побилат, что сервелат – нам всё это, нынче по хрену.
Немного успокоившись, четвёрка «старослужащих» вновь развалилась на лавках.
– Может, кому-то и стрёмно… – первым затянувшееся молчание нарушил Рудяев. – …А по мне, так на нашего нынешнего лейтенанта, нам молиться нужно. Дай ему Бог, до самого нашего дембеля здесь остаться. С этаким командиром, у нас будет полный расслабон. Свои последние недельки хотелось бы дослужить без каких-либо излишних напрягов.
– Сом!.. – тихо произнес Якушев. – …А что если Побилат с прапором, вдруг обнаружат на «медицинском» пропажу канистры? Ну, той!.. Что со спиртом!.. Которую мы нынешним утром подрезали. Чую, будет нам тогда: наш долгожданный дембель!
Самолюк промолчал. Ответил