волчар своего дела, приезжавшая к нам на объект лишь пару месяцев назад и пробывших тут без малого две недели? Мальчик, советую тебе не быть столь наивным.
– Кто знает… – лукаво подмигнул прапору Побилат. – …Быть может, вы и с ними… Взяли, да и бросили «это грязное дело» и те, отпущенные им две недели, лишь говорили с ними «по душам».
– Но-но, пацан! – огрызнулся Михайленко. – Ты смотри, не нарывайся. Ведь я могу поговорить с тобой и по-иному. Мало того, что скрипя сердцем, я терпел я тебя последние восемь дней. Как распоследний бобик выполнял любой твой каприз!.. – и тут, видимо сообразив, что понесло его вовсе не туда, прапорщик вдруг осекся. – …Хотя, ладно. Забудем. Будем считать, что последних слов ты мне не говорил и я их не слышал. Ты пойми. Терпение моё, вовсе не безгранично. Да, и негоже мне, сорокалетнему мужику, словно обезьяна, прыгать по этим чёртовым стеллажам. Устал я. Влом мне, бестолково тягать эти пудовые кубы.
Сашок, ну кто проверит: считались мы или нет? Ты только представь: что пару месяцев мы можем быть (причём бесконтрольно), предоставлены самим себе. Чуешь, на что намекаю? Отдохнем, как белые люди, а после и отчитаешься. Если хочешь, я даже подкину тебе пару-тройку компроматиков о коих, ни одна комиссия не дотямала.
Для подобного случая, у меня кое-что припасено. Пить будем настоящий дагестанский коньяк, а не приторную местную чачу, которую не то, чтобы пить, раны смазывать противно. На закуску: лимончики; икорка; московская колбаска; малосольные огурчики; сало. Всё это и многое другое превосходно скрасят наш суровый армейский быт. Бросай на хрен свои долбаные шприцы и айда в мою каптёрку. Там вентилятор, удобные кресла, японская техника, музыка, холодильник. Да, что же я тебя всё дразню? Пойдем со мной, сам всё увидишь.
Побилат равнодушно и без каких-либо видимых эмоций слушал увещевания прапорщика. Он безучастно смотрел в его перевозбужденное лицо, думая о чем-то своем. Наконец, воспользовавшись короткой паузой, лейтенант попросил Михайленко подать ему нож, дабы вскрыть, всё ещё стоявшую перед ним коробку со шприцами.
В бессилии, прапорщик матюгнулся. И тут в его голову пришла уж и вовсе неожиданная мысль.
«Не век же мне, куковать на этих долбаных складах. Как не крути, а рано или поздно, придется мне передать это созданное непосильным трудом хозяйство, в чьи-то чужие руки. А почему, собственно, в «чужие»? Почему бы мне, уже сегодня не задуматься о своем приемнике? Что если, прямо сейчас, я сделаю этому сопляку предложение, от которого он, уж точно не откажется? Год-другой поработаем вместе, а потом возьму, да и подарю этому никчёмному балбесу свой бесценный подарок. Как говориться: преподнесу ему на тарелочке с голубой каёмочкой, ключи от безбедной жизни и обеспеченной старости. Эх, и повезет же щенку.
А вдруг, эта неблагодарная тварь, всё же откажется? И это, после тогда, когда я раскрою перед ним все свои карты. Да нет, согласиться. Куда же он, сука, с подводной лодки