Усами.– Даже ваш отец не мог повлиять на Иробэ так быстро! Вы не просто переманили его на свою сторону, вы тронули сердце сурового северного воина!
–Будет тебе Усами.– отмахнулся Нагао.– Я просто делал то, что считал нужным. И кстати,– князь обратился к Накадзё.– почему Кацунага назвал тебя Байхисай, к тому же, трижды проклял? Разве вы не друзья?
–Отчасти.– ответил Фуджисукэ не глядя на даймё.– Мы больше союзники, чем друзья. Как можно называть другом того, кто практически загнал в могилу его отца.
–Ты убил отца Иробэ?– удивился Кагетора.
– Не совсем.– старик Фуджи повернулся к князю.– Я захватил Хирабаяши в одиночку, так как войск у меня было недостаточно, ни для штурма, ни для осады. Поэтому, я один пробрался на гору Ёгайсан, захватил в плен Иробэ Норинагу, отца Кацунаги, и притащил его в свой лагерь. Старик брыкался, поэтому, мне пришлось его немного ранить. Кацунаге было тогда лет пятнадцать или около того, поэтому он безоговорочно сдал замок.
–А его отец после этого умер?– спросил Кагетора.
–Да.– кивнул старик Фуджи.– Через несколько лет. Он был стар и рана, нанесённая мной, загноилась. Но Кацунага человек суровый, он понимал, что идёт война за раздел провинции, и винить меня не стал, хотя и не забыл. За это я его уважаю.
–А что, всё-таки с Байхисаем?– напомнил молодой князь.
–И любопытный же вы!– Накадзё улыбнулся.– Байхисай,– так меня назвали, когда я ушёл в горы на несколько лет, дабы познать, кто я есть и зачем живу. Там я облюбовал одно местечко с, растущей на склоне гор, дикой сливой. Я дал ей обет…
–Сливе?– Кагетора насмешливо улыбнулся.
–…Да. Я обещал ей, что не уйду отсюда, пока не прозрею.
–И ты несколько лет жил наедине лишь со сливой?– поразился князь.– Ну и выдержка!
–Именно поэтому, я победил вас тогда, когда мы впервые встретились.
–Ты прозрел?
–Именно. Байхисай,-значит, обет трепещущей дикой сливе.– Фуджисукэ лукаво улыбнулся.– И именно поэтому я так хорошо выгляжу в свои шестьдесят восемь!– все трое расхохотались.
Через несколько часов армия двинулась дальше на север. Только теперь их стало немного больше, ведь среди, столь большого многообразия знамён, появилось ещё одно, три бамбуковых побега на белом поле,– знамя Иробэ Кацунага.
До замка Хондзё добрались поздней ночью, того же дня. Здесь их не встречали так враждебно, как это было в Хирабаяши, и даже вышли встречать. Не в доспехах и при оружии, а вполне себе, в мирной одежде. Кагетора сразу заметил необычный вид одного из встречающих. Необычно в нём было всё, от причёски до одеяния. Волосы не были убраны в хвост, и даже не были распущены. На висках, вместо хвоста, красовались узлы, чем то напоминающие узел оби. Одежда тоже была странной. Длиннополая рубаха до колен, отдалённо напоминающая косодэ, штаны, широкие, но уже хакама и подвязанные лентой под коленями, ботинки меховые, а на шее висело ожерелье магатама из драгоценных камней. Весь его облик напоминал о древних воинах Иператрицы Дзингу. Кагетора сразу понял,