и семейной жизни, которую он воспринимал как нечто естественное. Селия была единственным ребенком в семье, родители ее жили скромно и уединенно, училась она в церковных школах и не ведала бурных университетских развлечений. Замужество усугубило ее природную нервозность, развило неуверенность в себе, она находилась в постоянном эмоциональном напряжении, пока наконец комплекс вины и груз неудач не привели к необратимым изменениям в психике. Оглядываясь назад, Алекс терзался угрызениями совести. Ему казалось, что тогда он легко мог помочь Селии – дать совет, рассмешить, вселить уверенность. Но он пренебрегал этим, хотя это и было важнее всего. Он был слишком безответствен, слишком занят, слишком честолюбив.
На самом деле Алекс смотрел «Коппелию» с Марго, с которой был знаком уже полтора года и которая охотно заполняла пустоту, давно образовавшуюся в его жизни. Иногда Алекс внушал себе, что Марго – или какая-то другая женщина – была ему необходима, иначе бы он – живая плоть и кровь – сам превратился в душевнобольного. А что, если это самообман, помогающий смягчить чувство вины?
– Ах да, Селия, недавно я видел Гаррингтонов. Помнишь, Джона и Элизу? Они недавно вернулись из Скандинавии, ездили навестить родителей Элизы.
– Да, – вяло произнесла Селия.
Она оставалась все в той же позе, но было видно, что она слушает, и он продолжал говорить; в его мозгу непрерывно пульсировал вопрос: «Как это случилось? Почему?»
– Знаешь, вчера произошло печальное событие. Бен Росселли, наш президент, сообщил нам, что умирает. Он собрал нас и…
Алекс продолжал описывать сцену в конференц-зале и то, что за ней последовало, и вдруг умолк.
Селия дрожала всем телом. Внезапно она издала вопль, похожий на стон.
Неужели на нее так подействовало упоминание о банке? Или о Бене Росселли?
Бен скоро умрет. Сколько же лет пройдет, прежде чем умрет Селия? Алексу пришла мысль, что она может запросто его пережить, так вот и будет прозябать.
Она походила на животное!
Вся его жалость исчезла. Его охватил гнев, то самое яростное нетерпение, которое отравило их брак.
– Ради бога, Селия, возьми себя в руки!
Она по-прежнему тряслась и стонала.
Он ненавидит ее! Она больше не человек и вместе с тем непреодолимая преграда, мешающая ему жить полноценной жизнью.
Встав, Алекс с силой нажал на кнопку звонка, призывая на помощь. Он шагнул к двери, с тем чтобы уйти.
И оглянулся. Перед ним была Селия, его жена, которую он когда-то так любил. Боже, во что она превратилась! Между ними разверзлась пропасть, и ее уже не преодолеть. Он остановился и заплакал. Он плакал от жалости, горя, вины – гнев и ненависть бесследно исчезли.
Он вернулся к кушетке, опустился на колени и взмолился:
– Селия, прости меня! О господи, прости меня!
Он почувствовал на плече чью-то ласковую руку и услышал голос юной медсестры:
– Мистер Вандерворт, я думаю, вам лучше уйти.
– Воды или содовой, Алекс?
– Содовой.
Для человека