что для него, возможно, будет лучше оставаться на одном месте, чтобы отыскать воровку. Нужен был предлог, и он купил в сувенирном ларьке небольшой блокнот и ручку. Потом поднялся на место перед смонтированным скелетом птерозавра, откуда хорошо был виден весь зал.
День был уже в разгаре. Он начинал думать, что женщина всё же убежала. Зал гудел голосами, воздух сделался липким от сырости намокшей под дождём одежды. Рисуя, Мох оставался настороже. Рисовальщиком он был неважным, но то была простая и убедительная роль: натуралист-любитель, у кого больше энтузиазма, нежели таланта. Она делала его невидимкой. Подтверждением (если оно требовалось) служили многочисленные толчки от толпы, напиравшей на бархатные канаты, которые ограждали экспонаты. Мох трижды набросал один и тот же скелет, оглядывая толпу всякий раз, как поднимал взгляд. И вот она появилась – так неожиданно, что сердце ёкнуло, когда он её узнал.
«Вот ты где», – заметил он про себя. По откровенному взгляду женщины было понятно, что она увидела его первой. Наверное, всё время знала о его местонахождении и лишь сейчас – по каким-то своим соображениям – открылась. Он оставался недвижим, встретившись с ней взглядом через барьер из скреплённых костей. Она пробралась назад через толчею – и пропала. Мох сделал вид, будто вернулся к рисованию. Сомнений не было: она ещё покажется. Рисуя, он хмурился, втягивал щёки. Поднял взгляд, всматриваясь в медленно перемещавшуюся толпу посетителей. Среди них её не было. Он закрыл блокнот, заложив ручкой страницу, и отправил его в карман пальто. Кто-то толкнул его сзади в плечо. Мох глубоко вздохнул, прежде чем повернуться и увидеть её, стоявшую в нескольких шагах. Лямка его сумки была закручена вокруг её руки.
– Погодите, – сказал он. – Давайте-ка кое в чём разберёмся.
Во взгляде её карих глаз сквозила забава. Мох потянулся к ней, но она увернулась от его руки. И побежала, набросив лямку сумки на шею. Мох пустился вдогонку, проталкиваясь среди людей. Он почувствовал, как по мере его продвижения толпу всё больше разбирало любопытство.
– Ничего особенного, – бормотал он, – вскидывая руки. – Мои извинения… простите… пожалуйста. – Он переступил через канат ограждения выставленного диплодока и, не обращая внимания на окрики охранника, быстро направился через весь зал. Глаза выискивали пальто цвета ржавчины. Наконец увидел, как женщина бежит вверх по лестнице, его сумка при каждом шаге молотила её по спине. Этот путь вёл в центральный зал и к выходу из Музея. Топот сапог охранника приближался. Мох нырнул в толпу удивлённых зевак.
На верху лестницы женщина остановилась и опёрлась спиной о колонну. Волосы повисли вокруг её лица влажными прядками. Ухмыляясь, она откинула их назад. Уже стоя у нижних ступеней, Мох понял, что она выжидает, даёт ему сократить отрыв. Зажимая рукой покалывающий бок, он махнул вверх через три ступени зараз, сознавая, что за представление устраивает.
– Подождите, – воззвал он.
Женщина