.

раз виделись с Генри Лукаром, который теперь пропал. Не заметили ли вы каких-либо ссадин у него на руках?

      В вопросе детектива таился откровенный подвох, и Фрэнсис сообразила, что ее заманивают в ловушку. Детектив-инспектор Бриди все-таки соответствовал описанию, какое мог бы дать сам себе: «Я далеко не тугодум, как вам может показаться на первый взгляд. В этом у вас не должно возникать никаких сомнений».

      – Нет, не заметила, – ответила она так холодно, что трудно было понять, делает ли она усилие, чтобы сдержаться, или же просто не одобряет его хитроумных уловок. – На подобные вещи я вообще едва ли обратила бы внимание.

      Бриди философски воспринял неудачу с коварно заданным вопросом.

      – Видимо, вы правы, – промолвил он, а потом, дождавшись момента, когда Фрэнсис собиралась выйти из двери, неожиданно добавил: – Он сейчас в доме, если хотите знать. Прибыл минут сорок назад и направился к вашей сестре. То есть, простите, к вашей сводной сестре.

      Фрэнсис изумленно повернулась к нему:

      – Лукар?

      – Нет. – Бриди не сводил с нее пристального взгляда. – Лукар все еще скрывается от нас, простофиля безмозглый. Я говорю о вашем женихе, мистере Филде. Вы не заметили его присутствия здесь этим утром? Мне показалось странным, когда он приехал и направился к миссис Мадригал. Но еще более странно, что она согласилась принять его. Но я больше не стану вас задерживать. Вам наверняка не терпится поскорее увидеться с ним. А на меня не обращайте особого внимания. Целый день я буду то уезжать, то снова возвращаться.

      Глава 8

      Оказалось, что возможно пересечь двор и подняться по двум пролетам железной лестницы, не осознавая своих действий. Даже если бы Фрэнсис прибыла к спальне Филлиды на волшебном ковре-самолете, она и это едва ли заметила бы. До такой степени ею овладел страх. Хорошо еще, что она не ощущала ревности. Если бы к ее чувствам примешивалась столь сильная эмоция, она никогда не решилась бы ворваться к ним так бесцеремонно. Но сейчас она боялась за Дэвида и боялась самого Дэвида. Фрэнсис даже не постучала, а просто распахнула дверь и сразу вошла.

      При свете дня современная роскошь комнаты показалась вызывающей. Деревянные панели отделки и мебель в стиле времен регентства придавали спальне чрезмерно элегантный вид, призванный произвести на посетителя ошеломляющее впечатление. Дэвида и Филлиду она застала в позах персонажей картины. Их фигуры отчетливо вырисовывались на фоне богатых и теплых тонов окружающей обстановки. Они сидели по противоположные стороны узкого стола орехового дерева, позолоченный телефонный аппарат стоял между ними. Длинный подол клетчатого зеленого домашнего халата Филлиды ниспадал на пол. Ее руки лежали на столе, и она склонила на них голову с выражением неприкаянности и отчаяния на лице. Дэвид держал ее за запястья. Его руки были сильными и мускулистыми по сравнению с нежной прозрачностью кожи молодой женщины. Он привстал из своего кресла и в целом являл собой застывшее воплощение сочувствия и горячего стремления помочь.

      Все это длилось несколько секунд. Еще до того, как дверь закрылась,