о своей автономии. Венгрия откровенно смотрела на Запад. В Польше тоже были сильны такие тенденции.
Социалистический лагерь был нашей опорой. Шесть государств в Восточной Европе были спаяны в единый геополитический блок. Это была внушительная сила. И все последующее расширение НАТО было направлено как раз на то, чтобы вобрать эти государства.
Мне поручили подготовить бумагу для Политбюро по итогам совещания в Берлине. В ней мне пришлось отразить возникшие разногласия, тот факт, что социалистический лагерь фактически разделился на две группы стран и что он находился на грани раскола и даже развала. Написал я и то, что одна группа явно работает против наших геополитических интересов, что чревато крахом всей системы, на которую опирается СССР в Восточной Европе.
Медведев прочитал и сказал: «Написано хорошо, все верно, только это надо переписать». Спрашиваю: «А что не так?» Отвечает: «Надо убрать все эти тревожные моменты».
Спорить было трудно: он был членом Политбюро. Но я все же попытался возразить: «Вадим Андреевич, но ведь то, о чем я пишу, очевидно! Все это видели, слышали». «Да, это так, – с улыбкой успокоил меня партийный функционер. – Но не будем расстраивать товарищей в Политбюро».
Эта фраза запомнилась мне на всю жизнь: «Не будем расстраивать товарищей в Политбюро».
Из этого можно сделать два вывода. Первый: на определенном уровне советского руководства, на уровне Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе, Медведева, с Восточной Европой уже распрощались. То есть посчитали, что ее уже не удержат. С ней нужно расставаться, как поступают на войне: если вы не можете удержать крепость, лучше покинуть ее и укрепиться в своей главной крепости, которую вы сможете отстаивать. Второй вывод: неспособность команды Горбачева отвечать на новые вызовы и в силу этого нивелирование, приглушение поступавших сигналов об опасности. Как-нибудь выправится. Как-то само рассосется.
До сих пор не знаю, какой из мотивов был доминирующим. Думаю, было сочетание того и другого. Не уверен, что был некий сговор в советском руководстве, тайный уговор расстаться с Восточной Европой. Я этого не чувствовал. Скорее, чувствовал другое – неспособность действовать. Неспособность удержать ситуацию. И даже нежелание это делать. Что возвращает нас к теме неадекватности той политической элиты, которая правила страной в 1980-е годы.
Некоторые говорят: «Горбачев великий человек, он прекратил холодную войну, открыл нашу страну миру. И неважно, что там произошло в области геополитики и наших внешнеполитических позиций…»
Но есть один главный критерий, по которому оценивают политика: он ушел во славе или он проиграл? Рузвельт умер во славе. Сталин умер, будучи неоспоримым руководителем страны. Рейган и Коль ушли под аплодисменты. А Горбачев проиграл. И кому? Он проиграл Ельцину, которого не уважал и ставил ниже себя.
Помню, как в середине 1990-х годов мы пересеклись с Михаилом Сергеевичем на одном из политических приемов. А перед этим