девочку и звать к завтраку. Патрина никак не могла проснуться, что было неудивительно после ночной прогулки. Прислужница покачала головой, посмотрев на разбросанную одежду и начала наводить порядок. Юбка Патрины оказалась влажной от росы и усеянной репьями, а нижняя – вообще отсутствовала. Салитэ прикрыла ладонью рот и покачала головой. Она не одобряла поведение Патрины, по ее мнению, слишком юной, чтобы встречаться с парнями, но доносить на нее не собиралась.
Всмотревшись в лицо спящей, Салитэ отметила бледность и синяки под глазами, что было немым свидетельством перенесенных приступов боли. Старая няня до сих пор корила себя за то, что недосмотрела за малышкой в тот злополучный день и стала невольной виновницей ее страданий. Салитэ тяжело вздохнула и тихонько вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.
Патрина проспала до обеда, разбудил ее глухой хлопок, за которым последовало сотрясение дома. Опять у отца что-то не заладилось в лаборатории. Девушка некоторое время слушала, как он громко костерит сам себя, вернувшись в кабинет, а потом быстро оделась и, выскочив из дома, направилась в село. Ей не терпелось проверить разнеслась ли по округе слава о ее ночном подвиге.
Патрина шла по селу и с удовольствием отмечала, что девушки и парни провожают ее взглядами, в которых сквозит удивление, и перешептываются. «Замечательно, – подумала она и улыбнулась. – Никто больше не посмеет говорить, что отец не отдал меня в обучение потому, что я ни на что не годна. Я хожу в храм вместе со всеми, искренне желаю благополучия детям Лита. Чем я вам не угодила? Тем, что меня вырастила добрейшая Салитэ? Да, она не вам чета, потому как во сто крат лучше. Или вам костью в горле то, что мой отец маг?».
Из дома, увитого диким виноградом, вышла Ниса. Она увидела соперницу и недовольно поджала губы. Патрина же задрала нос кверху и проследовала мимо так, будто Ниса была пустым местом.
Бронтус, как она и думала, работал в кузнице. Он в начале года поступил в обучение к кузнецу, и тяжелая физическая работа позволила парню нарастить привлекательные мускулы. Патрина прислонилась к косяку и некоторое время наблюдала, как Бронтус раздувает мехи. Его загорелое блестящее от пота тело приковывало внимание.
Позади раздались шаги; Патрина обернувшись вежливо поздоровалась и посторонилась, пропуская в кузницу старика.
– Приветствую тебя, Рувус, – обратился тот к кузнецу. – Не мог бы ты кое-что перековать. Старик с кряхтением стащил с плеча мешок и брякнул им об пол.
Посреди заминки в работе Бронтус обернулся и увидел Патрину. Он широко улыбнулся и помахал ей рукой.
– Скоро освобожусь, – пообещал он и сложил руки домиком, что означало: «Жди в нашем убежище».
Патрина согласно кивнула. Кузнец тем временем с недовольным видом заглянул в мешок старика.
– Нет, – сказал он, – сейчас у меня и без того много работы, и я все еще жду, когда ты