девяносто седьмого Мише казалось, что самой сложной задачей будет накопить на мотоцикл. Ничего труднее и важнее ему не представлялось, несмотря на то, что жил актёр-студент впроголодь, кочуя с места на место. Учёба не давалась легко, и приходилось умасливать умных сокурсниц, что, к счастью, удавалось, чтобы те выполняли за него теоретические задания. В практике же Мишка числился одним из лучших, что позволяло ему судить о правильности выбора будущей профессии, а учителям-наставникам закрывать глаза на строптивый нрав и пропуски студента. У него были друзья-единомышленники: старые из весьма сомнительных кругов, и новые – театралы, чудаки, интеллигенты.
С появлением мотоцикла «Явы» жизнь вроде бы улучшилась. С заработков (не самых легальных) оставалось больше денег на жильё и еду, группа байкеров, наконец, неофициально, но приняла его за своего, позволив держаться рядом и изредка участвовать в их мероприятиях. Девчонки охотнее шли на свидания с Мишкой, как с мотоциклистом, нежели нищим студентом, и новый статус не уставал его радовать.
***
1998 г.
Зимой девяносто седьмого, накануне девяносто восьмого, он собирался на каникулы приехать в родной городок к друзьям, как и делал летом, а до этого прошлой зимой на первом курсе. Мишка скучал по товарищам из детства, не терпелось похвастаться и покупкой. Однако возвращение принесло ему проблем и разочарования… А пока это был очередной визит, на который он не ставил особых целей. Запрыгнув на мотоцикл, Миша отправился в небольшое путешествие.
Из Большого Мира до провинции детства было не столь далеко – Мише понадобилось пять часов. Ветер поддувал в спину, и он наслаждался каждой минутой поездки. Лесные массивы, степи, просёлочные дороги – чем дальше от центра, тем ближе к пейзажам, хорошо ему знакомым. Тем не менее, верхом на «железном коне», он открывал их для себя заново. Бесконечные просторы вкупе с благодатной тишиной полей внушали любителю скоростей удивительную гармонию с собой и природой.
Мишкин родной город ничем не отличался от десятков других таких же районных центров, чьё население едва достигало ста тысяч. Сталинки, хрущёвки, уличные рынки – у города не было своего стиля ни в чём. Имелась промышленная зона, и потому воздух заметно отличался. В остальном он был самым типичным, не имеющим своего обозначения на карте, но всё равно выделяющимся для Мишки. Начало и середина девяностых встряхнули его городок, как и всю страну, а теперь плавно, но верно он затихал. Пережив «бандитский», кризисный период с минимальными потерями, город вернулся в пятидесятые и не думал развиваться, преображаться.
Однако Миша не мог сказать, что приехал домой. У него не было дома. Мать умерла в раннем детстве, о судьбе отца Миша не имел понятия. Он рассорился с деспотичным, упёртым папашей в пятнадцать лет и покинул отчий дом навсегда. В прошлые свои приезды Мишка останавливался у друга Юрки, которому