Миха выбирал сверстницу. Точнее, она сама предпочла Мишку, он был довольно зажатым с девочками, но смазливым и тем ещё заводилой. Частым участником школьных разборок, кажущихся серьёзным испытанием мужества, закалки. А на деле – детская возня на школьном дворе, где из повреждений максимум можно было получить синяк под глазом. Синяки были в почёте среди пацанов. Сломанные рёбра, трижды вправленный нос, не раз выбитая челюсть, стёртые в кровь кулаки – всё это было с ним гораздо позднее, в Большом мире.
Поэтому Мишке нравилось приезжать сюда, несмотря на тяжкие мысли о родителях, которых у него не было, всё же оставались друзья. Юрка. Целая россыпь воспоминаний. Невозможно было просто уехать, поступить в театралку, обзавестись приятелями и вычеркнуть детство. Нет, Миша ценил то, что приобрёл в своём захудалом городке.
Юрка жил почти у самого выезда из города, его дом стал первой остановкой Миши. Он припарковался у подъезда единственной в городе девятиэтажки, заглушил мотор, привлёкший внимание соседей, выглянувших с балконов, и с радостным предчувствием от встречи направился к другу.
Доехав на лифте до пятого этажа, Мишка позвонил в нужную дверь. Ему почти сразу открыли, и Юрка был заключён в объятия прежде, чем что-либо сказал.
– Здоров, дружище! – прокричал ему в ухо Миша.
Все детали квартиры ещё с прихожей говорили об идеальном порядке как в жилище, так и в головах хозяев. Аккуратно прибитые полочки с крючками под одежду, столь же педантично развешанную, цветок в большом горшке на полу – у каждой вещи было своё место. Что совершенно противоположно Мишке, нарушающему любой установленный порядок.
– Привет, Мишаня.
Юра был старше, но уступал в росте и в комплекции. И, в отличие от Миши, которого в бокс и привёл, сам забросил спорт ещё до поступления в вуз. Теперь Юрка имел худощавое телосложение, отрастил усы и бородку, носил джинсы и рубашку, как столичный интеллигент, тогда как Мишка, только что прибывший оттуда, смотрелся на его фоне практически бомжом. В рваных штанах, потрёпанной утеплённой кожаной куртке, тяжёлых армейских ботинках.
– Ну ты и вырядился, – присвистнул Миша. – У вас юбилей бабушки или тип того? – посмеялся он.
Юра улыбался скромно. Совсем иначе, нежели раньше. И не торопился пускать друга дальше порога. Хотя Мишка и сам уже почти обошёл его, закидывая сумку с вещами поближе к первой двери, ведущей в гостиную.
– Нет, я теперь всегда так выгляжу. Четвёртый курс экономического, как-никак, – он прилагал усилия, чтобы поддерживать оживлённый тон, тогда как сам был недалёк от чего-то пафосного.
– Точно, – опечаленно кивнул Миша. Юра гордился выбранным путём, и это неприятно удивляло. – Ты так и не передумал? Летом говорил, что хочешь попробовать в художку. Я помню, ты отличные картинки малевал, когда не спарринговался со мной, – он по-дружески ударил Юрку в плечо, тот натужно улыбнулся.
– Ага.