комнату.
Как только за ним закрылась дверь, Ганимед и правда вознамерился устроить ей взбучку.
– Куда ты пропала? Я места себе не находил!
– Да, особо никуда. Сначала связалась с Русалом, чтобы узнать, где искать зеркало, затем пошла, нашла зеркало, а за…
– Почему меня не разбудила?
– Так я не сомневалась, что справлюсь одна…
– А записку оставить тебе в голову не пришло? Ты хоть представляешь, какие мысли носились в моей голове, когда мы не смогли найти тебя нигде в доме?
– Ты же мои эмоции чувствуешь, если бы…
– Тебя не было в этой реальности! – он, совершенно не контролируя себя, орал на нее, – какие к церберу эмоции! Я вообще тебя не чувствовал! Ты исчезла! Что я должен был думать?!
– Я не подумала…, – вслух виновато произнесла она, хотя внутри нее все кипело от уже надоевшей несправедливости в динамике сложившихся между ними отношений: «ну почему Я – всегда извиняюсь, а ОН – вечно орет на меня?».
– Не подумала она! – злобно повторил блондин, – слушай, а ты уверена, что ты точно дочь Метиды? – вдруг без всякого сарказма, но с искренним вопросом в голосе поинтересовался он. – Не подумала она! – уже скорее раздраженно, чем злобно снова повторил он. – Потому что у меня подозрение, что произошла какая-то ошибка! – теперь он смотрел на нее уничижительно как на таракана.
«Ну, вот опять! Второй раз за одно утро! Одно и то же оскорбление! Обидно же! Они, что сговорились?» – Пандора молча, но упрямо сверила его глазами. – Но в том, что я дочь Зевса ты не сомневаешься. Так?
– Ни секунды. Ты вся в папеньку! – Это последнее замечание, опять же услышанное ею дважды за утро, окончательно вывело ее из себя.
– В жабу превращу! – произнесла она твердым, холодным и надменным голосом. – Если прямо сейчас не перестанешь на меня орать. И обвинять меня. И, да, я знаю, что веду себя как истинная дочь своего отца, в том смысле, что: «чуть, что сразу угрожаю»! Но мне все равно! Я не позволю так обращаться со мной! – она даже ножкой топнула, чтобы совсем стало ясно насколько серьезно она настроена. К сожалению, весь эффект от старательно разыгранной сцены, свели на нет заблестевшие в ее глазах слезы, одна из которых, особо шустрая, даже успела скатиться по щеке, прежде чем богиня среагировала и смахнула предательское свидетельство ее обиды и расстроенных чувств.
Блондин, еще минуту назад казавшийся невменяемо разъяренным, тяжело вздохнул: – Извини…, я… слишком… переволновался. Но, пожалуйста, больше никогда так не пугай меня!
– Так я же не специально! Я как лучше хотела! Я просто пожалела тебя будить…
– Я не знал этого…
– Можно было спросить! – в ее голосе звучал укор.
– Давай рассказывай, что ты там узнала, – Ганимед решительно сменил тему. Пандора подробно рассказала ему все, что узнала за утро.
– Я всегда предполагал, что альтернативные реальности существуют, но это была лишь теория, которую я никак не мог подтвердить на практике…
– Я вижу по выражению твоего