самое.
– Вступление в наследство обусловлено одним требованием. Наследник и его семья должны стать правоверными иудеями, – по-русски сказал адвокат.
– Почему иудеями? – изумился Коржиков.
– Потому что это вера ваших предков.
– Я атеист. – Голова продолжала кружиться, и Коржиков плохо соображал, что говорит.
– Как вы себя позиционируете – ваше личное дело. Никакого отношения к сути завещания оно не имеет. Хотите получить наследство, выполняйте последнюю волю покойного. – Адвокат положил перед Коржиковым лист бумаги. – Распишитесь, что вы ознакомлены с завещанием и получили необходимые документы.
Коржиков автоматически расписался и так же автоматически взял папку с документами.
Они попрощались и вышли из офиса.
– По нынешнему курсу вы получили миллиард сто десять миллионов рублей. – Вольский пришел к мысли, что Коржикову подходит роль его тестя. – Такое событие надо обмыть.
– Поехали ко мне домой, – предложил Дымов, испытывая знакомое всем уважение к миллиардеру. – Я человек холостой, дома все есть, и нам никто не помешает расслабиться.
Губернатор жил на вилле, расположенной в зеленой зоне пригорода. Дом скрывался за густой чащей высоких кустов сирени. К дому вела гравийная дорожка, огражденная кирпичами. Кирпичи торчали, как зубья пилы. Фасад дома был стеклянным. Коржиков подумал, что когда получит наследство, построит себе такой же, и эта нехитрая мысль подняла ему настроение. Он ощутил благотворную значимость миллионов и внезапно почувствовал себя легко и свободно в присутствии губернатора.
На этот раз разговор губернатора с Коржиковым получился серьезным. Этому, конечно, способствовали горячительные напитки, без которых никакой серьезный разговор невозможен. После пятого тоста все заговорили медленно, старательно выговаривая слова. Опять говорили о наследстве, но уже с участием наследника. Дымов считал, что все миллионы нужно вложить в строительный бизнес и торговлю.
– Какой из меня бизнесмен… – Коржикова сейчас волновали не деньги, а необходимость превратиться в правоверного иудея.
– Евреи прекрасные бизнесмены, – сказал Дымов.
– Какой из меня еврей… Я же ничего об иудаизме не знаю.
– В нем нет ничего сложного, – сказал Вольский. – Главное – это всегда носить тюбетейку, соблюдать кошрут, сделать обрезание и отдыхать в субботу. Всего четыре пункта.
– Что-то ты чересчур образованный, – с подозрением сказал Дымов. – Сам, случайно, не из евреев?
– Нет. Мои родители – безродные космополиты, а я караим.
– Разве караимы не евреи? – удивился Дымов.
– Караимы – это караимы, – сказал Вольский. – И по Конституции у нас каждый человек выбирает себе ту национальность, которая ему нравится. А мне нравится быть караимом.
– Отдыхать в субботу и носить тюбетейку я, пожалуй, смогу, – проговорил Коржиков. – Но обрезание… Что же там останется?
– Медицина теперь творит чудеса, – успокоил его Дымов.
– За