том, что летопись ископаемых Кембрия представляла серьезную проблему для его теории. Он также осознавал, что без механизма, объясняющего появление гомологий, его отождествление архетипов с общими предками с легкостью можно было оспорить. Таким образом, ему казалось, что ни палеонтологическая летопись, ни гомологичные структуры не поддерживали его теорию с такой же убедительностью, как доказательства из области эмбриологии (81).
Сведения из эмбриологии с блеском предоставил Э. Геккель. Он утверждал, что эмбрионы «резюмируют (рекапитулируют)» свою эволюционную историю, проходя в ходе развития через взрослые формы своих предков. Когда развиваются новые признаки, они прикрепляются в конце развития в процессе, который С. Гоулд назвал «концевое добавление», и, таким образом, предковые формы появляются раньше в развитии, чем недавно развившиеся признаки. Геккель назвал это «биогенетическим законом» и подытожил в знаменитой теперь фразе: «Онтогенез есть краткое повторение филогенеза».
Как прекрасный художник, дабы проиллюстрировать свой биогенетический закон, он произвел множество рисунков эмбрионов разных классов позвоночных, чтобы показать их видимую идентичность на самых ранних стадиях и значительные расхождения по мере развития.
Рис. 1. Эмбрионы Геккеля
Слева направо: эмбрионы рыбы, саламандры, черепахи, цыпленка, свиньи, теленка, кролика и человека. Обратите внимание, что из семи классов позвоночных представлены только пять и что половина эмбрионов – млекопитающие.
Именно этот образец раннего подобия и последующего расхождения Дарвин назвал столь убедительным в «Происхождении видов»: «Исходя из наших знаний об эмбрионах млекопитающих, птиц, рыб и рептилий, вероятно, эти животные – модифицированные потомки некого древнего предка». В «Происхождении человека» Дарвин распространил этот вывод на людей: «Эмбрион [человека] в очень ранний период развития с трудом отличим от таковых принадлежащих другим из царства позвоночных». Поскольку люди и другие позвоночные «проходят через те же самые ранние стадии развития, …мы должны откровенно признать их общее происхождение».
Рисунки эмбрионов Геккеля, казалось, обеспечивали такое мощное доказательство теории Дарвина, что ту или иную их версию можно найти почти в любом современном учебнике, где речь заходит об эволюции. И все же биологи более ста лет знали о том, что Геккель сделал подложные рисунки; эмбрионы позвоночных никогда не выглядели настолько похожими, какими он их представил. Более того, стадия, которую Геккель изобразил «первой», в действительности является средней; стадиям преувеличенного подобия предшествуют более ранние стадии разительного отличия. И хотя вы могли никогда не читать об этом в учебниках по биологии, «наиболее сильный отдельный класс фактов» (т. е. данные эмбриологии – авт.) Дарвина – это классический пример того, как доказательства могут искажаться в угоду теории.
Во-первых,