на уме было только спасение личной шкуры. Подальше от чудовищного ублюдка и его магии! «Малыши» умирают, как и все мы, но чтобы их прикончить, нужно много народу, много удачи и внезапность. Если клятый шкет увидит нападающих раньше времени – пиши пропало. В общем, дерись, если можешь выиграть, а если нет – удирай. Хороший рецепт выживания.
Вот и комната Машины. Кто-то уже должен быть внутри, тянуть за рычаги, готовить к бою. Если напали на станцию, наверняка через Морок маршируют сотни тысяч. Но, должно быть, назначенные работать с Машиной уже мертвы. Нужно отыскать ключи, пустить оружие в ход. Когда потянут за последний рычаг, все в двадцати милях на восток от станции покроет огонь, по сравнению с которым ад – просто летний вечер. Я неприятно провозился полминуты, тряся и дергая, обдирая шкуру с ладоней, затем плюнул и оставил цепи в покое. Я уж точно отправлю в ад того, кто додумался закрыть Машину на цепь. А если этот кретин уже сдох – что скорее всего – я отыщу его труп и всласть попинаю.
Драджи шли по пятам. Похоже, их посетили те же мысли, что и нас. Кабинет коммандера тут неподалеку, дверь закрыта изнутри. Драджи выскочили в коридор у нас за спиной, «малыш» капризно верещал, отдавая приказы.
– Мать вашу, впустите! – заорал я, не особо надеясь на ответ. – Мы вам не гребаные драджи!!
Я шлепнул ладонью по двери. Черт! Мы в тупике. Драджи двинулись к нам, занося мечи и топоры. Я пнул дверь. Ударил ногу.
И тут в замке заскреблось.
– Быстрей! – заорал я.
Драджи осторожно приближались. Я отбил удар и отсек руку нанесшему его. Коридор узкий, напасть на нас может только один. Раненый отшатнулся, стараясь отойти, но Ненн не любила упускать подранков. Она сделала низкий выпад, потянула клинок – и отсекла ногу выше колена.
Сзади крикнули:
– Ложись!
Я учуял нутром, как за спиной вспыхнуло пламя. Многолетний опыт подсказал: там заряженный и готовый выпалить спиннер. Мы с Ненн рухнули наземь и прикрыли глаза. Разумная тактика, когда поблизости маг. И он учинил лютую жуть. Когда мы открыли глаза, в коридоре валялись лишь ошметки горелых драджей. Один, разорванный пополам, стонал от боли.
Мы вскочили и шмыгнули в комнату. Захлопывая дверь, я оглянулся. В коридор выбегали драджи.
Кабинет – мрачная роскошь, полировка, полки с книгами в кожаных переплетах, похоже, никогда не читанными, непомерное кресло, огромный стол красного дерева – и то, и другое слишком мало для лепечущей колоссальной туши недоумка, который, похоже, и был здешним коммандером. Слизкая белая шкура, пирамиды сальных складок – вот украшения идиота, отдавшего свою крепость. Он уставился на меня, разевая пасть, будто рыба. Экстравагантная кружевная рубашка взмокла от пота. Свинья. Гребаное позорище, а не солдат. Его компаньон, только что грохнувший шестерых дхьярских вояк, – крошечное создание, тоненькое, как щепка, пять футов с нулем, в плаще густо-синего цвета с капюшоном. Когда я увидел ее лицо, меня словно шарахнуло магией – да покрепче чар «малыша».
Эзабет Танза. Она выглядела в точности так, как