фаворитом обеспечило Бисмарку быстрое продвижение по службе, прерванное падением его покровителя: в ночь на 9 ноября 1740 года он вместе с Бироном был арестован и отправлен в ссылку «за неоткрытие преступных поступков и замыслов герцога».
Конфискованный в казну дом генерала поначалу отвели под резиденцию прусскому посланнику, а затем правительница Анна Леопольдовна пожаловала его фельдмаршалу Б. Х. Миниху. Всего через несколько месяцев, после восшествия на престол Елизаветы Петровны, он также отправился в далекую ссылку, а в его недавно перестроенный дом вселилась – теперь уже надолго – новая владелица, обер-гофмейстерина[10] княгиня Т. Б. Голицына, вдова фельдмаршала М. М. Голицына.
Преждевременная кончина супруга – ближайшего сподвижника Петра I – стала следствием крушения честолюбивых планов фельдмаршала. Будучи президентом Военной коллегии, бывший покоритель Шлиссельбурга и Ниеншанца, вместе с братом Дмитрием входил в состав Верховного тайного совета, вознамерившегося ограничить самодержавие и установить в России олигархическое правление.
Как известно, императрица Анна Иоанновна отвергла предложенные ей «верховниками» условия, а Голицыны и Долгорукие попали в жестокую опалу. В результате, по словам историка Д. Н. Бантыша-Каменского, «полководец, неустрашимый на бранном поле, сделался жертвою душевной скорби» и умер 10 декабря 1730 года пятидесяти пяти лет от роду.
В царствование Анны вдову его так дурно принимали при дворе, что она почти перестала там появляться, но после смерти императрицы Татьяна Борисовна (прабабушка той, о которой шла речь в предыдущем очерке) вновь обрела утраченное положение. Поселившись в новоприобретенном доме близ дворца, она прожила в нем до самой смерти. Позднее дом перешел к ее наследникам, а в конце 1770-х годов его купил П. В. Завадовский, чья личность заслуживает более подробного рассказа.
Не сомневаюсь, что большинству читателей граф П. В. Завадовский известен, в лучшем случае, как один из любовников Екатерины II. Такова сила исторического анекдота – этого суррогата истории. Суррогатные знания всегда основаны на расхожих штампах: словосочетание «всесильный временщик» одинаково крепко приклеилось и к Потемкину, и к Аракчееву, хотя разница между ними огромна.
То же самое можно сказать и о пресловутых «екатерининских фаворитах». Не все они – люди ничтожные, и не все утрачивали свое значение, выйдя из кратковременного «случая». Для некоторых из них подлинная государственная деятельность начиналась уже после прекращения особых отношений с императрицей и продолжалась при ее преемниках. Таким был граф Петр Васильевич Завадовский (1739–1812), которому российское просвещение многим обязано.
Он происходил из старинного польского рода, принявшего русское подданство еще в начале XVII века. Отец его, черниговский помещик, не мог наделить сына богатством, зато наделил превосходным здоровьем и красотой, стоившими всех сокровищ мира. Получив неплохую подготовку в доме деда, юноша продолжил