выплеснувшийся на поднос кофе, поставила на стол кувшинчик с горячим молоком – я хотела кое о чём тебя попросить.
– Все, что захочешь, дорогая – щурясь со сна, радостно отозвался любимый человек. Он пребывал в отличнейшем расположении духа. Ночью расслабился по полной, и собой, и Катей остался доволен. Правда, партнерша на сей раз была холодновата, но это лишь обострило его желание и придало особую пикантность сексу. Притом он прекрасно, со вкусом выспался! Но утром сладкое послевкусие исчезло, вернее его прогнала Катя своей неуместной просьбой. Вадим поскучнел, и не смог справиться с подступившим раздражением.
– Понимаешь –сказал недовольно, отстраняясь от прижавшейся к его плечу Кати – как-то не хотелось бы подключать мою маму. Ты даже не представляешь, как она устает на работе, какая на ней лежит ответственность! Кроме того, она человек сложный, обстоятельный, ее будут интересовать мельчайшие подробности, начнутся переживания–а ведь она гипертоник! Немолодой уже, глубоко нездоровый человек– откинув голову, он укоризненно посмотрел на Катю.
Прочувственно вздохнув, Вадим и сам на мгновение поверил в нарисованную картину, хотя Инга Леонидовна, яркая, гиперактивная, отчаянно молодящаяся дама, вряд ли узнала бы себя в описании сына.
Катя растерянно молчала. «Ну зачем он так? Речь ведь шла не о помощи, а просто о» – Катя замешкалась, подбирая нужное слово – «ну, скажем, о небольшом одолжении. В чем трудность-то?»
– Твоя швейцарская приятельница взрослая и самодостаточная женщина, наверняка приученная самостоятельно решать свои проблемы. Не сомневаюсь, что она и средствами для этого располагает. Знаешь, я просто не могу тебя понять. – он раздраженно отбросил в сторону скомканную льняную салфетку.
Салфетки из бумаги Вадим считал «плебейским атрибутом. Катя особой проблемы в этом не видела – мало ли какими причудами люди мучаются?– поэтому при их совместной трапезе стол был всегда накрыт скатертью, а слева от тарелки лежал мягкий полотняный треугольник. –Бесспорно, близкие люди вправе рассчитывать на тебя, но тратить время, так возбуждаться из-за какой-то дальней знакомой…
Катя молчала, но по выражению ее лица Вадим понял, что продолжать не следует. Он пожал плечами и, сохраняя обиженный вид, положил себе на тарелку оставшиеся в миске сырники, зачерпнул сметаны. С творожных кругляшек, сквозь запечённую корочку которых выглядывали темные изюминки, медленно сползали густые белые потеки. Почти семейный воскресный завтрак закончился в тишине.
* * *
Вадим появился в жизни Кати в тяжёлый для неё период: в больнице медленно угасал безнадёжно больной отец, а привыкшая видеть в муже опору Софья Дмитриевна совершенно растерялась и никак не могла собраться с духом, чтобы признать новую реальность. Теперь они с дочерью могли рассчитывать только на собственные силы и обходиться весьма ограниченными средствами.
Самоотверженно любившая отца Катя, бледная от постоянного недосыпания,