Она не понимала, как можно к этому принудить и что будет делать с женщиной сразу много-много солдат. Мать сказала, что той девушке повезло, что она осталась дома. Хана не стала передавать слов женщин об отце бедняжки, которого случившееся сведет в могилу.
Дверь каюты открылась, пропуская двух солдат. С минуту они разглядывали девушек и выбрали одну – скорее всего, наугад. Девушка слабо запротестовала, и один из солдат наотмашь ударил ее. Она замолкла, потрясенная неожиданным ударом. Второй солдат продолжал разглядывать девушек.
– Девушка-хэнё, на выход! Капрал Моримото требует тебя.
Хана узнала голос водителя грузовика, но не шевельнулась.
– Давай поторапливайся, тебя зовут.
В воздухе разлилось тревожное ожидание. Девушки наверняка уставились на нее, и он вот-вот догадается, кто ему нужен. Боясь выдать себя малейшим движением, Хана замерла, вот только все тело ее сотрясала мелкая дрожь. Солдат наверняка вычислит ее по этой дрожи.
На другом конце каюты послышался высокий голос:
– Здесь нет хэнё. Вы, должно быть, ошиблись дверью.
Девушки согласно загомонили, но водитель уже заметил Хану.
– Вон ты – да-да, ты, живо сюда. Я тебя помню. Ты хэнё. Пойдешь со мной. – Он положил руку на кобуру. – И не заставляй меня ждать.
Ничего не оставалось, как подчиниться. Хана поднялась, сразу будто отделившись от девушек, с которыми чувствовала себя в относительной безопасности, и шагнула к солдату. Он схватил ее за руку, вытолкнул за дверь и потащил по коридору – будто на расстрел. Палуба парома кренилась на каждой волне. Свободной рукой Хана хваталась за стену, чтобы сохранить равновесие.
– Сюда, – буркнул солдат и открыл железную дверь.
Хана вошла. Дверь с лязгом захлопнулась. Под затихающее эхо Хана оказалась лицом к лицу с капралом Моримото. Он молча смотрел на нее, от его взгляда у Ханы по спине пробежал озноб. Она невольно отступила к двери.
– Ложись, – властно велел Моримото и указал на койку у стены.
Хана вжалась в дверь. Пальцы судорожно нащупывали ручку.
– За дверью пара часовых, – сказал Моримото. Его голос был спокоен, как будто происходящее было делом привычным, но лицо выдавало вожделение. На лбу блестели крупные бусины пота.
Хана повернулась и заглянула в дыру-окошко. Моримото не лгал. По обе стороны двери стояли часовые, пусть Хана и видела только их плечи. Она развернулась к Моримото.
– Ложись, – повторил он и посторонился, давая ей пройти.
Хана медлила. Моримото вытер пот носовым платком, нетерпеливо скомкал его и сунул в карман.
– Если мне придется повторить еще раз, я позову солдат и все окажется куда неприятнее, чем только со мной.
Он говорил все с той же невозмутимой властностью, но Хана уловила перемену в нем. Он походил на акулу, которая бесшумно движется в темной глубине, сосредоточенную на жертве.
Мысль о солдатах в этой крошечной каюте напугала Хану, и она подчинилась.