на спад, позволяя превратить эмоциональный «шар» из «морского ежа» в обычного, а затем и вовсе в «каштан».
Немного сбив накал боли, я еще больше сгладил пики эмоций, но, как оказалось, это только полдела. Хидой все время норовил «ощетиниться» яростью, и от этого стремления его отвлекала только боль. Меня подводило отсутствие опыта, да и вообще понимание основ процесса. Интересно, почему хорох ограничился общими советами или он не знал, как это объяснить? Последнее предположение имело право на жизнь – иногда умение что-то делать не гарантирует способности научить другого.
Рев хидоя постепенно перешел в сонное ворчание, и зверь затих. Сказать, что я его приручил, было рано, но по крайней мере он не попытается убить меня, едва откроется дверка клетки.
– Воронов! – как сквозь вату донесся голос моего нового командира.
– А?
– Отпусти клетку.
Только после этих слов я заметил, что вцепился в прутья мертвой хваткой.
– Ты уже час так стоишь, – с легким беспокойством сказал сотник. – Получилось?
– Да, но идти на нем в бой завтра – это чистое самоубийство.
– Ты сможешь прикончить зверя, если он вдруг взбунтуется?
– Да, – без особой уверенности сказал я, понимая, что любое сомнение может загнать меня обратно в обслугу. Впрочем, если судить по состоянию хидоя в момент максимальной активности болевого внушения, смерть настигнет зверя в считаные секунды.
– Значит, подаришь ему вечный сон, когда поймешь, что он становится неуправляем, но первую атаку вы должны пережить. Сейчас готовься. Ночью мы выступаем.
Ну и как к этому относиться? Постоянные прыжки с корабля на бал и обратно уже начали меня доставать. Судьба с достойным лучшего применения постоянством подсовывает как «плюшки», так и оплеухи.
– Командир, как мы рады тебя видеть! – Знакомый голос вырвал меня из горестных раздумий, намекая, что не все так плохо.
Седовласый Элбан с племянником моментально оживили пространство вокруг клетки деловой суетой. Парочка незнакомых солдат из обслуги помогла моим ново-старым подчиненным перенести детали снаряжения и удалились. Элбан тут же начал рассматривать «сбрую» хидоя.
– Интересно, и зачем арабы накрутили здесь этих колец? – ворчал себе под нос старик, разбирая цепи крепления трофейного седла. – Вечно они навыдумывают всякого.
– Элбан, мне что-то нехорошо. Ты разберешься сам?
– Подождите, командир, сейчас Воган закончит ставить палатку, а мы примерим панцирь. Вдруг не тот комплект выдали.
Мне оставалось только горестно вздохнуть и покорно застыть на месте, пока старик «навьючивал» на меня мою старую броню. Но это оказалось еще не все. На плечи легла непривычная тяжесть, едва не завалившая меня на спину.
– Не падать, – с улыбкой придержал меня солдат. – Так и думал. Ну ничего страшного. Это мы переклепаем, а здесь наковыряем пару дырочек. А ну попробуйте согнуться.
Раньше мне доводилось только видеть экипировку наездников хидоев