кардиохирургов были тогда самыми тяжелыми больными из всех, попадавших на операционный стол. На заре развития анестезии, когда работа анестезиста ограничивалась тем, что он капал на маску эфир или хлороформ, чтобы погрузить пациента в сон, считалось, что никакой особой квалификации для этого не требуется, так что занимались этим главным образом медсестры, а не опытные врачи. Бетти Лэнк как раз и принадлежала к этому сословию медсестер-анестезистов – лишь в 1940-х годах за наркоз стали отвечать дипломированные врачи (называемые теперь анестезиологами).
В условиях ограниченного количества оборудования для мониторинга состояния пациентов, находящихся под наркозом, задача поддерживать их живыми пугала не на шутку. Причем рисковали не только жизнью оперируемых. Хлороформ и эфир – оба эти вещества крайне токсичны и к тому же легковоспламеняющиеся. Бетти Лэнк для операции Лорэн Свини использовала недавно открытый анестетик под названием «циклопропан». Он по праву считался куда более удобной альтернативой старым препаратам: при смешивании с кислородом его можно было легко вдыхать, он быстро обеспечивал глубокий наркоз, а пациентов после операции не мучила тошнота, как это частенько случалось с хлороформом. К сожалению, у смеси воздуха с циклопропаном был один существенный недостаток – она была чрезвычайно взрывоопасной и потому требовала особых мер предосторожности. За температурой и уровнем влажности в операционной тщательно следили; медперсоналу запрещалось носить одежду из шелка, шерсти, кожи, а также обувь на деревянной подошве. Кроме того, во время операции нельзя было включать и выключать электроприборы. А в случае, если ожидалась гроза, настоятельно рекомендовалось использовать другой газ. Тем не менее совсем избежать несчастных случаев не удавалось. В одной бостонской больнице проскочившая во время операции искра привела к сильному взрыву, который мгновенно убил оперируемого больного. Так что когда Бетти Лэнк призналась, что «напугана до смерти» предстоящей операцией, вполне возможно, что боялась она не только гнева со стороны доктора Лэдда.
Когда подали газ и Лорен уснула, Гросс сделал надрез на ее груди с левой стороны. Разрезав расположенные под кожей мышцы, он рассек хрящ, соединяющий третье ребро с грудиной, и отодвинул ребро в сторону. Когда через разрез в грудную клетку попал воздух, левое легкое схлопнулось, что позволило Гроссу как следует разглядеть и само сердце, и его магистральные кровеносные сосуды. Теперь пальцы хирурга были всего в нескольких миллиметрах от артериального протока, однако ему понадобился еще целый час, чтобы найти этот проток и до него добраться. Для этого нужно было освободить аорту и легочную артерию от окружающих их тканей, не спровоцировав при этом обильного кровотечения и ничего не повредив. В статье, написанной Гроссом тринадцать лет спустя, когда у него за плечами было уже 412 подобных операций, он подчеркнул, насколько сложным был тот этап, заметив, что «в столь ограниченном пространстве