Алексей Ефимов

10 жизней. Шок-истории


Скачать книгу

эти рожи, чем-то похожие друг на друга: красные, грязные и тупые. Порой мы дрались. Тут же мирились. Кое-кто трахал баб, страшных алкоголичек, а я брезговал даже в подпитии.

      Я все еще был жив, в свои тридцать три, и думал, что это странно. Оля выросла. Ей было пятнадцать. Глядя на нее издали, я ни разу к ней не приблизился, чтоб не травмировать ей психику. Я знал, что выгляжу плохо, еще хуже, чем раньше, и не надо к ней подходить. Я редко по ней скучал. Что-то сломалось и атрофировалось, спирт выжег внутренности, боль притупилась.

      Мама плакала по ночам. Из-за меня. Я делал ей больно. Я отказывался лечиться. Я приходил в скотском виде, заблевывая квартиру, а, бывало, не приходил вовсе. В редкие минуты я был человеком. Я разговаривал с мамой, смотрел с ней телевизор, листал альбом с детскими фотографиями. Мама любила меня, единственная из всех. Она видела во мне мальчика, который мечтал стать большим, чтобы работать и покупать конфеты. Что же – мечта сбылась. Маленький мальчик вырос. С одним лишь отличием: я покупаю водку, а не конфетки.

      Мама умерла от инсульта. Я гнал от себя мысль, что это из-за меня, я не мог это принять – у каждого есть предел, за который не перейти – но себя не обманешь. Я стал убийцей собственной матери. Сейчас, через несколько лет – когда тот день далеко и я абсолютно трезв – я говорю это твердо, глядя себе в глаза.

      Я заслуженно здесь, на пожизненном. Я убил мать.

      В приговоре об этом ни слова. В нем вообще мало правды. Но я не жертва судебной ошибки, как я когда-то считал, нет, я даже не жертва судьбы – я монстр. Я не смог жить там, на свободе, среди тысяч людей, я ненавидел их всех. Всех и себя. Здесь, в камере для пожизненно осужденных, я стал человеком. Я много читаю, пишу, думаю. Мне тяжело здесь, очень, но там было не лучше. Я бы не выжил там. Я не хотел жить. Рад ли я, что я тут и все еще жив? Нет. Как я сказал в начале, лучше умереть трижды, чем быть здесь. Лучше не родиться вообще, чем родиться, не зная, что с этим делать.

      В тот вечер мы пили водку у Гриши. Нас было четверо: я, Гриша и двое корешей Гриши, с которыми я не был знаком. Гриша жил в частном секторе, в доме, вросшем в землю по окна, и хвастался этим домом. Ни соседей, ни шума улицы – тишь, благодать, свежий воздух, пей и делай что хочешь. Вот он и пил. Много и безнадежно. Он жил один. Жена ушла от него, так как он бил ее черенком от лопаты, трахался с кем попало и в целом был сволочью и подонком, что не мешало нам пить вместе. Друзьями мы не были, нет – два алкоголика с общими интересами, два проспиртованных чучела, вывалившихся из общества и встретившихся по пути в ад.

      Мы пили водку. Три бутылки на четверых, и этого бы хватило, но Гриша решил, что мало. Сходили еще за одной. Кореши были странные. Я чувствовал – будут проблемы. Они подшучивали над Гришей, как-то недобро, и Грише это не нравилось. Он огрызался. Когда открыли четвертую, я вырубился на диване. Очнувшись, я увидел, что кореши бьют Гришу. Он отбивался, но силы были неравны и выглядел