отлучением от причастия. Отлучение они даже обращали себе на пользу – те, кому запрещалось причащаться, ревностно постились.[568]
Монашеские общины
Группы монахов и монастырей образовали нечто вроде монашеских орденов, подобных тем, которые возникли в Западной Европе в XII столетии (см. с. 421–424). На протяжении нескольких столетий, с начала XIV века, важную роль играла северная община под названием «Дом Эвостатевоса», по имени монаха, который во второй половине жизни был изгнан из Эфиопии и много странствовал по разным странам, побывал даже в миафизитской Армении. Несмотря на необычный «космополитизм» своего основателя, почитатели Эвостатевоса сосредоточили внимание на чисто эфиопской теме, связанной с особым вниманием к иудаизму в Эфиопской церкви: соблюдении вместо христианского воскресенья иудейской субботы. Это вызывало возражения, особенно со стороны христиан, находившихся под влиянием александрийских абунов, которым была известна практика «большой» церкви. Среди множества надписей на деревянных досках из Лалибелы самая обширная, авторство которой приписывается (возможно, ошибочно) самому царю, восхваляет воскресенье: это, быть может, ничего не говорит нам об отношении к этому предмету самого царя – но ясно говорит о том, что по этому поводу велись жаркие споры.[569] Главный вопрос состоял в том, насколько Эфиопская церковь готова двигаться в собственном направлении, презрев связи, соединяющие ее с большим миром; монахи из «Дома Эвостатевоса» отрицали рукоположения, совершенные абуном, и, возможно, в итоге могли бы полностью отделиться от христианства и образовать независимое движение, как их сородичи фалаша (см. с. 268–269).
Зара Якоб
Победу субботе обеспечила горячая поддержка одного из самых известных эфиопских монархов, Зары Якоба (годы правления 1434–1468), который наряду с военными успехами прославился пламенным благочестием и даже сам писал для своих подданных наставления в вере. Благодаря Заре Якобу власть Эфиопии вновь распространилась до берегов Красного моря. Несмотря на гордость эфиопским благочестием и его отличительными особенностями, к «большому миру» негус относился отнюдь не безразлично – не случайно он взял себе тронное имя Константин. Немалое удивление испытали европейцы, когда в 1441 году на папский собор во Флоренции (см. с. 531–532) – тот самый, что принял изъявления покорности от коптов, – явились делегатами два монаха из эфиопского монастыря в Иерусалиме и назвали имя своего далекого царя. Кроме того, большое духовное утешение Зара Якоб черпал из необычного источника: благочестивой книжки под названием «Чудеса Марии», составленной, по-видимому, во Франции в XII веке, которая приобрела большую популярность в Западной Европе, была переведена на арабский, а затем на эфиопский язык. Изучение этой книги негус сделал обязательным для своих клириков: так случайный текст из чужого мира превратился в полезное орудие для формировании единого эфиопского благочестия –