да вояка! – Загоготали итальянцы. – Уж не свинцового ли дождика ты так испугался, Петруччио?
– Я страшусь, друзья мои, вовсе не свинцового дождика, а вон тех вон свинцовых русских туч, – спокойно парировал штаб-ротмистр, – и совсем не хочу лишиться животных, за которых выложил немалые денежки…
Скрывшись в лесу и забравшись там почти на вершину одного из высоких холмов, Педро завел всех трех своих лошадей в огромную яму-пещеру, образовавшуюся, вероятно, от когда-то вывернутого с корнем дуба. Она была вместительна и суха, поскольку при ливнях вода с холма скатывалась мимо, образуя как бы завесу у входа.
– Сиди здесь, и что бы ни случилось – не высовывайся, – приказал он чернявому мальчишке, который чем-то напоминал ему себя самого двадцать лет назад. – Твое дело – чтобы лошади были спокойны, вот и все. Вот тебе хлебец, а воды будет и так довольно. Я сам за вами приду, когда все кончится. – Потом он обнял Эрманиту, с наслаждением вдыхая острый, до спазм в сердце знакомый, но никогда не надоедавший ему запах лошади. – Все хорошо, моя девочка, все хорошо. Ничего не бойся и жди меня.
«Пресвятая дева дель Пилар, – мысленно молился Педро на обратном пути в лагерь, – сделай так, чтобы она не оказалась сейчас ни на дороге, ни на переправе! Охрани ее, пресвятая дева, задержи на той стороне, подай помощи и совета!»
Не успел Педро вернуться к биваку, как хлынул дождь, мгновенно превратив всю деревеньку в непролазное море грязи, и раздался оглушительный раскат грома. Нерасседланные лошади вырывались с коновязей и, потеряв от внезапно нахлынувшего на них страха головы, носились среди лачуг, сбивая с ног людей, падая на скользкой грязи и ломая ноги. Воздух звенел от прерывистого ржания. Неаполитанцы бестолково метались, теряя сапоги и оружие. Через пару минут дождь сменился густыми хлопьями снега, а затем градом с голубиное яйцо. Обезумевшие лошади кричали от боли. Педро, сбросив сапоги, повисал на шеях у встреченных коней и, каких удавалось, привязывал к колесам обозных телег. Бегая среди всей этой суматохи и пытаясь спасти хотя бы каких-то лошадей, Педро порой ловил на себе полные мистического ужаса взгляды некоторых сослуживцев. А полковник, командовавший неаполитанским отрядом, уже начинал жалеть о том, что не послушался странноватого штаб-ротмистра и не приказал отвести всех лошадей под укрытие леса.
Буря оказалась хуже, чем даже предполагал Педро, а первоначального приказа так никто и не отменял, и переправа через Вилию все же проводилась. В результате начался уже полный хаос. Ни на мгновение не прекращавшиеся вспышки молний выхватывали из темноты искаженные лица солдат да оскаленные морды лошадей.
Еще с утра безобидная речонка вспенилась, вышла из берегов и понеслась, первыми унося тех, кто рискнул переправляться вплавь. В разверзшееся небо взлетели отчаянные крики тонущих. Спускавшихся на помосты лошадей десятками калечили вырвавшиеся из онемевших рук артиллеристов и сорвавшиеся с глиняного берега пушки. Те же, кому удалось перебраться на другой берег, соскальзывали с крутого склона и тонули, тонули,