Они опрокинули самого Мюрата! – и генерал нервно затеребил темляк шпаги.
Аланхэ мрачно прохаживался вдоль строя своих солдат, также весьма истомленных многочасовым ожиданием приказа. Он не ответил своему начальнику штаба, поглощенный одной, бившейся у него в голове мыслью: «Вот оно! Вот оно! Началось! Происходит! Свершается! Вот оно! Встали! Стоят! Намертво! Намертво!»
Он привычно быстро по немногочисленным доходящим до них признакам успевал оценивать все то, что происходило там, в отдалении, где сейчас грохотала жуткая неумолкающая канонада. Наполеон, должно быть, изрядно нервничает, хотя и не показывает вида. Он явно хотел прежде всего опрокинуть самого достойного на его взгляд из противников – Багратиона, рассчитывая, что затем вся остальная русская армия рассыплется, как песок. Однако, отчаявшись опрокинуть левый фланг русских, на котором стоял этот легендарный генерал, корсиканец бросил передовые силы Даву и Нея, придав им также корпус Жюно, на большой Бородинский редут, защищавший центр позиций русских, а в обход левого фланга послал конницу Понятовского.
Но и тут оказалось, что генерал Раевский стоит не менее твердо, чем генерал Багратион, а еще через час стало известно, что польская конница наткнулась на Старой смоленской дороге на упорное сопротивление генерала Тучкова, не позволившего ей обойти левый фланг позиций Кутузова. А вот уже и с большого редута французы вновь, едва успев занять его, выбиты неожиданно подоспевшими подкреплениями русских. Похоже, Кутузов тоже не дремлет и очень внимательно следит своим одним глазом за развитием событий.
«Вот оно! Вот оно!» – все так же мрачно ходил в такт своим мыслям перед строем дон Гарсия, глядя, как то и дело мнутся и переступают с ноги на ногу уставшие пехотинцы, позвякивая амуницией. Приближалось уже одиннадцать, скоро полдень, а французы еще не продвинулись ни на шаг.
– Да скоро ли, наконец, дойдет и до нас?! – не выдержал вдруг стоявший неподалеку обычно невозмутимый д'Алорно.
– Что, не терпится умереть? – вдруг с трудом разлепил пересохшие и слипшиеся от долгого молчания губы Аланхэ, высказав едва ли не свое самое заветное желание.
– Да уж лучше русский штык в бок, чем такое бессмысленное стояние.
– Ну что ж, похоже, Господь услышал нас, – сказал Аланхэ, застывшим взглядом оценивая расстояния между ними и несущимся всадником, в котором уже в следующий момент явно можно было различить одного из адъютантов князя Экмюльского.
Все вокруг застыли, рядовые перестали переступать с ноги на ногу, словно эти сказанные вполголоса слова командующего в мгновение ока облетели весь Португальский легион.
В копоти и грязной повязке на лбу, адъютант князя полковник граф де Компьен круто осадил коня рядом с Аланхэ, и крикнул, стараясь перекрыть грохот:
– Граф, выводите своих!
– Позиция? – быстро спросил Аланхэ.
– Семеновские высоты, пока правая флешь, – лошадь нервно плясала под адъютантом.
Аланхэ