что-то внутри старшего брата хотело верить, что это, действительно, может быть древний дух, пусть он и гнал эту мысль от себя.
Медведь ступил на поляну, луна ударила в него и засеребрила шкуру. Немало видел этих зверей Доброслав, сам завалил пару на охоте, но этот был больше их всех, стоя на четырёх лапах, он достигал в холке почти человеческого роста. Велиградец оставался недвижим, медведь подошёл вплотную, опустил огромную голову, он вдыхал воздух, но казалось, что не запах он чуял, а саму душу из тела вытягивал. Глаза зверя остановились перед Доброславом, тот взглянул в них, и понял, что не животное смотрит на него, но кто-то более мудрый. Медведь рванулся, встав на задние лапы, теперь рост его был вдвое выше человеческого, он единственный раз заревел, опустился назад и быстро пошёл во тьму. Скоро человек остался на поляне один, стих и звук шагов удалявшегося зверя. Он перевёл дух и уже со спокойным сердцем уснул.
Утром колдунья разбудила его, она была весела и сказала:
– Мор был благосклонен к тебе. Он не видит твоей вины в смерти Бранко. Смело возвращайся к людям, старый Ворон простит тебя, и вы примиритесь.
– Ты открыла мне его имя? – спросил Доброслав. – Вы же не любите выдавать имена чужакам?
– Мор принял тебя, ты не злой человек, и нет нужды нам тебя сторониться. Меня зовут Кази, знай и моё имя теперь. Что ты видел? Скажи.
– Я видел медведя, – ответил велиградец.
– Мор, – улыбнулась она. – Тебя ждёт великая судьба, если удержишь её на плечах…
Остромир и другие ждали его недалеко от поляны, они обнялись, поняв, что худшее уже миновало. В поселении все также находились в напряжённом ожидании, вид живого Доброслава заставил людей удивлённо воскликнуть. Ворон, старейшина рода, встретил их с урной в руках, в ней было всё, что осталось от его сына, ибо кости и прах собрали в неё, омыв вином. Веселие быстро сошло с лиц, ибо все поняли, что предстоит ритуал.
Как подобало, они приближались друг к другу двумя группами. Одну, состоявшую из велиградцев, возглавлял Доброслав, во главе второй, насчитывавшей под сотню человек, был Ворон. Братья ещё помнили, как происходил ритуал примирения, хотя среди анатов кровную месть по всем правилам редко можно было встретить. Группы остановились шагах в десяти друг от друга, старший брат и старик подошли ближе. Храбры облачились в праздничные свои одежды, на мужах особенно ярко красовались узоры, женщины же и вовсе преобразились. На головах замужних возвышались сложно устроенные кики с колокольчиками и камнями, серебряные листочки качались у висков, незамужние украсились корунами на свободных волосах. От их синих, жёлтых и красных платьев, ожерелий и браслетов у Остромира даже рябило в глазах.
Доброслав, помня, что нужно делать, встал на колени перед старцем, тот простёр над ним руку, торжественно сказав:
– По воле богов, я прощаю тебя, сын Жизномира из рода Светозаровичей. Нет на тебе больше крови, нет вины.
Ворон посыпал велиградцу на голову зерна, полил водой