Поль Альтер

Семь чудес преступления


Скачать книгу

хороши, – проговорил я, пытаясь подавить оттенок иронии в голосе, – но, боюсь, мы имеем дело вовсе не с одной из тоталитарных сект, систематически устраняющих тех своих членов, кто осмелился нарушить их правила…

      Немного позже мы увидели людей, выходивших из двери коридора небольшими группами через определенные промежутки времени.

      Очевидно, заседание только что закончилось. Все «сектанты», улыбающиеся и добродушные, похоже, были выходцами из буржуазной среды. Во взгляде некоторых молодых людей можно было заметить страсть рьяных адептов. Но это сугубо мое впечатление. Пары направились прямо к выходу, а несколько мужчин расположились в баре.

      – Судя по всему, люди здесь самые обычные, – поделился я своим наблюдением, – и мне трудно представить их в роли убийц… Что вы думаете об этом, Оуэн?

      Несколько секунд он сидел нахмурившись, а затем, удобно устроившись в своем кресле, чистосердечно улыбнулся, как бы насмехаясь над самим собой.

      – Что я думаю, Ахилл? Что я самый большой шут в мире!

      – Да нет же, нет! – ответил я отеческим тоном. – Ведь даже самые великие порой ошибаются, не так ли?

      – Точно!

      – Впрочем, разве наше ремесло не велит нам рассматривать даже самый незаметный след?

      – Вы говорите, как мудрец…

      – А, кроме того, мы вовсе не зря провели вечер, пиво здесь восхитительное… Не взять ли нам еще по одному?

      – Вы настоящий философ, – бросил он мне, поднимая руку. – По доброте своей я прощаю вам все ваши ошибки, даже то, что вы не узнали девять моих муз!

      Несколько дней спустя дело так и не сдвинулось с мертвой точки, в отличие от многочисленных статей, появлявшихся во всех газетах. Оуэн, несомненно, для того, чтобы простимулировать себя, принялся вновь разглагольствовать по поводу художника-преступника. Его аудитория оставалась неизменной: ваш покорный слуга, пришедший поздним утром к нему в гости. Как и предыдущие дни, этот день середины мая выдался очень солнечным, что положительно влияло на моральное состояние большинства лондонцев, среди которых был и сияющий Оуэн.

      – Преступник – это художник-живописец, а его преступления – это картины, – заявил он, расхаживая по старинному ковру, лежащему возле камина.

      – Вы заходите слишком далеко, – возразил я, прекрасно зная, что, предаваясь подобным размышлениям, он запускает свой дедуктивный механизм.

      – Вовсе нет! – высокомерно парировал Оуэн, – Несомненно, такое сравнение позволительно мне, но оно не может сказать о многом. Впрочем, я уступаю его вам и утверждаю, что большинство живописных полотен не достигает высоты идеальных преступлений, поскольку выполнено довольно грубо! Но есть и такие, которые считаются непревзойденными!

      Возьмем произведения, достойные этого эпитета, к примеру, великолепного Джона Констебла, являющегося гордостью моей гостиной.

      Оуэн остановился перед большой картиной и погрузился в созерцание, прежде чем продолжить:

      – Сначала прописывается задник, общий фон, в данном случае безмятежная