он знал об этом больше, но не хотел говорить. В дальнейшем к данному вопросу следует вернуться.
– Конечно, – продолжил наш гость, едва заметно пожав плечами, – постепенно, обретя спокойствие и ясность ума, я не придал значения реакции Пола, списав все на нашу почти естественную вспыльчивость с учетом возникших обстоятельств. Но позже и особенно в последние дни я вспомнил его слова, что он ради нее «готов на все».
Майкл, помрачнев, замолчал. Когда он вытаскивал сигарету, я обратил внимание на его руки, на длинные холеные пальцы, которые могли бы быть руками пианиста. Но пианиста, испытывающего страх, так как они слегка подрагивали.
Что касается Оуэна, то он сжал кулаки в глубоком раздумье. Затем его лицо исказила гримаса, и он заявил четким голосом:
– Если я хорошо вас понял, мистер Денхем, вы хотите сказать, что ваш соперник всерьез принял вызов, брошенный мисс Амели. Чтобы окончательно завоевать ее сердце, он решил заплатить огромную дань, требуемую принцессой: совершить серию идеальных преступлений!
– Чудесных преступлений! – уточнил молодой художник, и на лбу у него выступили жемчужные капельки пота. – Семь чудес преступления, если точно цитировать слова вызова. Я хорошо понимаю, что эта гипотеза кажется абсурдной, смешной, безумной… Так как никто на вечеринке не принял всерьез эту глупую комедию, разыгранную нами! Вначале эта идея казалась мне безрассудной, но сегодня… читая заметки в прессе по поводу этих удивительных трех убийств, я решил не обращаться в полицию, но вполне допускаю, что их исполнителем мог быть Пол…
Наступила тишина. Майкл Денхем нервно погасил сигарету и поднял на Оуэна тяжелый, несколько надменный взгляд.
– Мне известна ваша репутация, мистер Бернс. Несколько человек говорили о вас, о той удивительной легкости, с которой вы разгадываете самые сложные тайны. И так как вы не служите в полиции, это избавляет меня от официальных действий, всегда мучительных, как вы понимаете! Поэтому я и пришел к вам поделиться моими подозрениями, в которых на самом деле почти уверен. В некотором смысле мое положение весьма неприятно, поскольку может сложиться впечатление, что таким образом я хочу избавиться от соперника. Но, с другой стороны, я не могу молчать… Мое молчание было бы преступным! Так как весьма вероятно, что он пойдет до конца, то есть продолжит зловещую серию!
Молодой человек замолчал. Мы тоже не проронили ни слова. Обвинения Майкла казались мне безумными и очень пристрастными, но инстинкт подсказывал, что расследование принимает верное направление. Предельно сосредоточенная поза моего друга убеждала меня в правильности такого впечатления. Наконец Оуэн заговорил:
– Из-за любви, как известно, можно потерять голову. Это чувство способно заставить перевернуть мир. Кроме того, мистер Денхем, я склоняюсь к тому, чтобы рассмотреть мотив того человека, о котором вы только что упомянули, чтобы объяснить действия загадочного преступника. Но вы, конечно, согласитесь, что ваше обвинение не