глаза, не вполне понимая, что происходит: ссорятся эти русские или веселятся? – То есть судьбы швабов его волновали, а на судьбу собственного двоюродного брата ему было наплевать!
– Нашел время обсуждать то, о чем и так не раз говорено и переговорено, – сухо ответил Сергей Дмитриевич Боткин. – Я готов был на все, чтобы вытащить твоего отца из этой глупости, в которую он ввязался – по своему, заметь, желанию! Его никто не заставлял сопровождать императорскую семью в ссылку! Это было ложно понятое чувство долга. Монархия перестала существовать, а значит, долг перед монархом тоже перестал существовать. И в ипатьевском подвале несчастный Евгений погиб именно из-за собственного своеволия. А упрекать меня в помощи германским военнопленным просто архиглупо. Ведь именно благодаря этому я облечен сейчас в Берлине столь многими полномочиями, имею возможность помогать нашим несчастным беженцам, а может быть… может быть, и решать будущее России.
Сержант Халльман начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Зачем эти двое русских заплатили ему такую крупную сумму? Чтобы он сделал то, за что было заплачено, или продолжал стоять на набережной, слушая бурный спор на непонятном языке?
А вдруг появится кто-то из патрульных полицейских?
Впрочем, Халльман всегда может соврать, будто эти двое спрашивали у него дорогу… А они все болтают и болтают!
– Ладно, я готов взять назад все свои слова и даже извиниться перед вами, – примирительным тоном проговорил Глеб. – Но ведь вы сами себе противоречите, дядюшка. Вы упрекали моего отца в ложно понимаемом чувстве долга перед свергнутым монархом, вы фактически отреклись от императора, однако что же вы пытаетесь проделать сейчас, вовлекая в эту интригу нас с Татьяной и рискуя насмерть перессориться со всеми оставшимися в живых Романовыми? Вы ведь собираетесь навязать России монархию на новый лад! Не то ли же самое намерен проделать Кирилл Владимирович[28], который в феврале семнадцатого года сначала надел красный бант, потом спохватился и принялся радеть о восстановлении монархии, а теперь, по слухам, намерен объявить себя наследником русской короны, поскольку он ближайший родственник последнего императора?
– Что за бред? – брезгливо передернул плечами Сергей Дмитриевич. – Участие в заговоре против императора или поддержка заговора по закону о престолонаследии лишила его и его потомков права претендовать на российский престол!
– Позвольте спросить, чем это хуже того, что собираетесь проделать вы? – повторил Глеб.
– Дурак! – окончательно рассердился Сергей Дмитриевич. – Кирилл ищет славы и почестей только себе. Я же надеюсь с помощью этой девушки добраться до английского золота Романовых, чтобы обратить его на помощь русским, которые нищенствуют в эмиграции.
– Ну неужели повезет только нищим и ничего не прилипнет к нашим рукам? – спросил Глеб с таким очаровательным лукавством, что его родственник не смог удержаться от смеха:
– Близ огня да не согреться? Неужто такое возможно?
– И