ей ответил:
– Слушаюсь, барыня, – и сел на песок, а барыня, выйдя из воды, стала не торопясь вытираться простынкой и надевать какой-то бурнус – тоже на голое тело. Затем она гордо прошествовала к небольшой дачке на окраине леса; разносчик поплелся следом.
Анатолий не мог сдержать смех. Вообще простота нравов в Териоках царила исключительная. Анатолий отлично помнил, например, как по соседству с его родителями снимала дачу одна дама, которая каждое утро пила чай на балконе, выходившем на улицу. Сидела она за чайным столиком в каком-то халатишке, расстегнутом сверху донизу, причем под ним ничего не было, и каждый проходящий мимо мог созерцать ее прелести, стоило только задрать голову.
Впрочем, относиться наплевательски к нижнему белью воздух Териоки побуждал также и мужчин, которые в жаркую погоду гуляли по своим садам или вообще в костюме Адама, или, по крайности, накинув старую крылатку[36]. Анатолий вспомнил также своих молодых приятелей, которые, живя на даче, стоявшей напротив дома, в котором разместились какие-то молоденькие пансионерки, установили на балконе теодолит и с упоением созерцали картины быта девиц, нимало не смущаясь тем, что видят девушек вверх ногами, а может быть, даже находя в этом особую пикантность.
Анатолий внезапно остановился, с изумлением обнаружив, что в этом переизбытке фривольных воспоминаний, которые его вдруг охватили, каким-то странным образом присутствует невысокая девушка с русыми волосами, заплетенными в короткие косы и переброшенными на грудь, – Аня Филатова с ее нежным румянцем и высокомерными, неуступчивыми повадками. Анатолия уже мало волновала нелюдимость и необщительность ее семьи – его волновала только она сама, такая внешне обычная и в то же время необыкновенная, простенькая – и в то же время необычайно впечатляющая, возбуждающая… да, силу впечатления, которое она произвела на Анатолия, нельзя было сравнить ни с чем испытанным ранее!
– Да ты влюбился, олух, что ли? – спросил он сам себя негромким шепотом, не заметив, как почти процитировал своего приятеля, уже упоминавшегося Рудина, сестра которого была отчаянно – и, конечно, безответно! – влюблена в Анатолия и даже пыталась стреляться из-за любви, да, на счастье, пистолет в первый раз дал осечку, а на второй выстрел она не отважилась, – и который после этого зловеще предрек Анатолию: «Вот сейчас вокруг тебя вьются самые завидные красотки, а ты на них и не смотришь, но смотри, сукин ты Гиакинф: влюбишься в самую серую мышку, а она на тебя и не взглянет, – вот тогда и повертишься, олух, тогда и поймешь, что это такое!»
Что же это такое? Почему это случилось с ним при виде какой-то девчонки, даже не слишком красивой, самой обыкновенной, только не в меру заносчивой и загадочной?
Анатолию ничего сейчас не хотелось – только увидеть ее. Но, понятно, зверообразный Клим и близко к дому не подпустит! Да и желание это казалось ему унизительным. В самом деле, хорошо, что он уезжает завтра утром. Жаль, что нет поезда уже сегодня!
Конец