молча стояли над полураскрытым пластиковым мешком, отрешённо разглядывая представшую нашим взглядам картину. Наконец, я откашлялся, давая понять, что таращиться не на что, да и незачем, и задал тот самый главный вопрос, что мучил меня на протяжении последнего получаса:
– А где, собственно, находится врач Акчурина?
Королёв ответил «не знаю» почти синхронно с Илоной. Получилось это даже забавно… хотя и совсем не смешно.
– Я тоже не знаю. – продолжил я свою мысль. – Хотя с Людмилой Акчуриной у меня в этом отсеке была назначена встреча. Собственно, при попытке войти в отсек я и стал жертвой неудачной трепанации черепа.
Мне пришлось постучать по ране на голове, чтобы быть правильно понятым.
– Поскольку с Людмилой я не встретился и среди членов экипажа, явившихся сюда по общекорабельному вызову, я её тоже не увидел, то у меня в связи с этим остаётся только один вопрос. К вам, Илона.
– Да, слушаю…
– Морг у вас где находится?
Илона думала долго, секунду-две-три… хлопал глазами Королёв, явно не находивший слов… наконец, Илона коротко и неопределенно мотнула головой куда-то через правое плечо.
Дверь в помещение морга находилась по правую руку от входной двери в медицинский отсек и была замаскирована изящной подвижной сеткой из серебристого пластика, собственно, именно поэтому она всё время как-то ускользала от моего внимания. Я интуитивно старался всё время располагаться так, чтобы входная дверь оставалась в поле моего зрения, соответственно, переход в помещение морга постоянно находился у меня за спиной. М-да, я был вынужден признаться самому себе, что это было как-то неосторожно и не совсем профессионально, впредь надо будет, конечно же, интенсивнее крутить головой по сторонам и считать двери.
Мы вошли в помещение и на секунду остановились. Передо мной был обычный космический морг, ничего такого особенного, о чём бы стоило упомянуть. Если вы видали такие помещения прежде, то считайте, что вы их видели все. Комната-шкаф, очень узкая – понятно почему, во-первых, потому, что половина объема «съедена» морозильными камерами, а во-вторых, потому, что в узком помещении проще кантовать труп, меньше напрягаться надо, особенно в условиях искусственной силы тяжести, превышающей земную на десять процентов. Прямо в центре морга – специфический, хорошо узнаваемый стол, который ни с чем невозможно перепутать, золотой, со стоком, наподобие ванны, только не настолько глубокий. На стене, противоположной входу – девять морозильных ячеек в три ряда по три в ряду. У дальней стены – транспортные носилки с магнитным подвесом точно такие же, как и в обычном процедурном кабинете. Но по давней традиции «Роскосмоса» для покойников всё предусматривается своё, в том числе и носилки.
Все мы некоторое время таращились в стерильную пустоту морга, пока я, наконец, не потянул Илону за рукав:
– Чего ждёте? Выигрыша в лотерее?
– Это не мой отсек, – выдавила Илона. – Это всё хозяйство