пруд пруди, каждый год выпускаются и выпускаются новые. И найти место, где мне скажут: «Сиди и рисуй, придумывай, а мы будем делать всю работу, на которую не требуется фантазии и придумки», я пока не могу. А может, и нет такого места. Надо это место организовать самой, но я не умею считать деньги. Ничего хорошего или почетного в этом нет. Это бред, но это так. У кого-то спина кривая, у кого-то все из рук валится, руки-крюки. А у меня улетучиваются деньги и никакие финансовые схемы в голове не помещаются.
Подросшая Мариша пытается считать, планировать бюджет, что-то откладывать, а я трачу собранные деньги. Не совсем впустую, конечно. Но и не с умом. Точнее, у меня ум другой. Я этим не горжусь, раза два в год серьезно берусь за самовоспитание – как некоторые садятся на диету или начинают ходить в тренажерный зал. А я пытаюсь планировать, расписывать расходы, каждую копеечку учитывать, не покупать лишнего… Это тошно и нудно и превращает жизнь в заплесневелую бухгалтерскую книгу, в которой когда-то спрятали котлету, она сначала стухла, потом присохла к страницам, промаслила их, и запах – от стухшей забытой котлеты – навсегда остался в твоих жалких расчетах.
Приблизительно на этом месте мои попытки экономить и расписывать жизнь по копеечке заканчиваются и забываются на полгода. Пока я не обнаруживаю, что на отпуск ничего не отложено, сапоги новые не на что купить, зато в коридоре стоят-красуются два мешка материалов для рукоделия. Делай руками красоту и живи впроголодь… «Нет! Так не пойдет», – говорю я и достаю свою тетрадку для записи расходов. На самом деле прелестную тетрадку с переливающимися бабочками на обложке, никакой засохшей котлеты там внутри нет… Слезы есть. Пара слезинок, пророненных по слабости душевной. Иногда на самом деле становится до слез обидно, что твоя работа, вроде бы и востребованная, не приносит тебе никаких материальных благ.
Кому нужен мой кружок «Мастерская природы»? Много кому. В этом году даже пришлось отказать трем-четырем мамочкам, которые очень хотели, чтобы их дети ходили в наш клуб, и сами рвались приходить по субботам, когда у нас собирается семейный клуб. В группе не может быть больше двадцать пяти человек – физически нет места. Некуда сесть, негде разложить свои тряпочки, опилки, сухие листья, из которых ты хочешь делать что-то красивое. А еще есть два «партизана». Крохотная дочка Манумы с удивительно умелыми ручками и шестая дочка одной нашей многодетной. Отказать ей не могу.
Есть человек, с которым лучше не заговаривать о моей работе. «Ничего более убогого, чем делать из шишек и крупы картины я представить не могу», – сказал мне однажды Илюша, совершенно не желая меня обидеть, а даже наоборот, сочувствуя мне и желая как-то советом помочь.
Размышляя о своей жизни, разглядывая людей, мгновенно переодевая их в голове во что-нибудь поинтереснее, я походила по фойе, концерт немного задерживали.
Наконец открылись двери, и я прошла и села во второй ряд, у прохода, куда, получается, просто чудом купила билет. Наверное, женщина продавала пригласительные,