я любил ее всегда. Это же так очевидно из стихов, которые тебе читал. Кстати, именно они вернули нам нашу любовь. А ее подруга сама призналась в том, что разрушила наши отношения, – и я рассказал Вале ту историю, подчеркнув, что и наша оказалась точно такой. Валя слушала внимательно, не перебивая. Но чувствовалось, ей хочется задать какой-то очень волнующий ее вопрос. Наконец, я замолчал.
– Толик, а меня ты любил, когда хотел сказать те слова? Где любовь, а где одни слова?
– Валечка, это же так очевидно. Людочка – моя первая и самая большая любовь на всю жизнь. Она мечта. Она невеста из любимой песни о Родине. Она самое святое, что у меня было и есть. А ты, Валечка, мой первый поцелуй. Ты – мои первые объятия с девушкой, созревшей для любви. Ты – моя русалочка в лунном свете. Ты – наши игры дельфинов на лунной дорожке моря. Ты – реальность, которая могла бы осветить всю мою жизнь. Вспомни, мои стихи, а особенно их смысл. И если бы я сказал тогда те слова. Я сказал бы их искренне, потому что любил только тебя. Но все равно Людочка осталась бы для меня первой любовью. А ты знаешь, что такое первая любовь. Это так же неизменно, как течение времени в нашей жизни.
– Толик, а ты разве никогда не целовал Людочку?
– Только однажды, когда простился с ней навсегда.
– Толик, прости. Мне очень жаль эту девочку.
Мы молчали, утомленные трудным разговором, прояснившим, наконец, все, что мучило нас обоих долгих три года.
– Толик, давай сбежим. Просто сойдем на ближайшей станции, и вернемся домой, – вдруг предложила Валя.
– Куда мы сбежим, Валечка? Нас отловят. Тебя вернут в горницу хозяину, а меня отправят пороть на конюшню. А вообще, Валечка, мне кажется, нам обоим место в психушке, – ответил ей, даже не подозревая правильность поставленного диагноза.
– А если серьезно?
– Валечка, всерьез этот вопрос даже рассматривать бессмысленно. Я должен прибыть на место службы. У тебя такая же обязанность – прибыть туда же с мужем. Решения можно принимать после того, как устроишься на новом месте. Все остальное – авантюра.
– Толик, я жду от него ребенка, но ты знаешь, я уже этого не хочу. Я ему еще не говорила, и сделаю все, чтоб он ничего не узнал.
– Валечка, по-моему, ты поступаешь плохо. Подумай сто раз, прежде чем принять решение. Не обостряй отношений. Время само все расставит на свои места. Не надо торопить события. Я всегда буду рядом. Рассчитывай на меня. Но я никогда не встану между вами. Я приду к тебе, моя королева, только когда станешь свободной, какой была, когда мы встретились. Если, конечно, к тому времени еще захочешь быть со мной.
Валя вдруг обняла меня и крепко-крепко поцеловала. Похоже, она только что простилась со мной. Моя королева. Моя Валя-Валентина. Мы были с ней одни в длинном коридоре купейного вагона, и никто не мог нас видеть в тот момент. Но, мне кажется, если бы он был полон людей, ничего не изменилось. Потому что мы видели только друг друга и наши глаза, полные слез.
“Я мужем ей не был. Я другом ей не был. Я только ходил по следам”, – крутилась