счастье Василия, Никиты и младшего Андрея, граф Шереметев оказался на своей мануфактурной фабрике – в пятьдесят ткацких станков. Оглядев сыновей Акинфия, довольно огладил лысый подбородок. (Петр I давно уже приказал сбрить боярам бороды).
– В отца… Семьями еще не обзавелись?.. Ну, это к лучшему. Правда, лишних ткацких станков у меня сейчас нет, посему займетесь пока пристройкой к фабрике. Буду расширяться, еще два десятка станков закуплю. Надеюсь, к топору вы привычные?
– Батя сызмальства приучил, – ответил за всех Василий.
– А рубки ведаешь? Они ведь, кажись, разные.
– Разные, граф. Можно рубить в обло, когда круглое бревно кладется, как есть, в чашку вверх или вниз; в крюк, когда рубятся брусья, развал, пластинник, и когда концы пропускаются наружу, как в обло, но стена внутри гладкая, без горбылей; в лапу, когда изба рубится без углов, то есть без выпуска концов, но такая изба холодная, ибо легко промерзает. Сама же рубка в лапу двоякая: чистая и в охряпку. Есть и рубка в угол…
– На словах складно сказываешь, но погляжу на деле. Коль в плотничьем деле окажешься сметливым, тебя, Василий, во главе артели поставлю. Так что не подведи.
Три дня присматривался к плотникам Михаил Борисович, а затем собрал артель, подозвал к себе Василия и заявил:
– Отныне сей молодец будет у вас большаком. Звать его Василь Акинфичем. Коль кому не мил станет – того из артели вон. Конечно, можно и наукой царя Петра поучить. Василь Акинфич как раз до того сгодится, почитай, ростом с государя вымахал. Кулачищем в харю – и станет как шелковый.
Но наука Петра не пригодилась. Василий Грачев так мастерски владел топором, что залюбуешься. Артель, несмотря на молодость Василия, признала его своим вожаком.
Граф Шереметев платил за работу сносно – по восемь рублей в год. Так что и на оброк хватало, и на семью (кто был женат) оставалось. Братья же лишние деньги не транжирили, ведая наказ отца:
– Копеечку берегите. Парни в самом соку, не заметишь, как и оженками станете, а жена – не шапка, под лавку не кинешь. Детишки пойдут, кормить надо, да и хозяйством начнете обзаводиться. Деньги мигом промотать можно, а вот чтобы копеечку сколотить – умишко необходимо иметь.
Сыны об отцовских словах не забывали.
Были у Акинфия и две дочери. Славными оказались, на любую работу спорые. Но дочери – чужое сокровище – в девках не засиделись. Одна вышла за старосту рыболовной артели Захара Вагина, другая – в соседнее село Стрелы за Матвея Паршивикова. Жизнь у каждой выдалась благополучной.
Через три месяца сыновья встали за ткацкие станки. Быстро приноровились и к этому занятию, вырабатывая из бумажной пряжи хлопчатобумажные ткани.
Граф Шереметев вознамерился открыть мануфактуру и в Санкт-Петербурге, отобрав туда десяток лучших ткачей, куда вошли Василий и Никита Грачевы. Шереметев перевел их в столицу, а денежный оброк отсылал за обоих крестьян почтовым трактом. Пытался граф и вовсе выкупить Василия и Никиту у князя Голицына,