к вашей покупке! Звони прямо сейчас, заказывай товар, защити себя и свою семью!»
Лифт плавно остановился. Дзинь.
Я вышел в залитый ярким светом длинный коридор, напичканный слева и справа дверьми. Взглядом пропускаю уплывающие мне за спину номера квартир 5155,5156,5157… Жизнь монолитом сплелась с цифрами. У каждого человека ряд чисел на шею навешан. Простите, как с вами связаться по телефону? Какой номер автомобиля? Дайте мне мое пальто, вот мой номерок.
Числовой концлагерь.
5166.
Я стою у двери. Слушаю коридор. Кажется, весь этаж спит, только в конце какая-то дверь глухо ухает сдавленными стонами и ахами женщины.
Смотрю в пол и прислоняю ладошку к двери. Не шевелюсь. Не дышу. Слушаю, что происходит в квартире. Достаю пистолет. Вкручиваю глушитель в дуло. Чуть-чуть лязгает. Из кармана выуживаю ключ, который сделан для меня в здании через дорогу, в киоске по дубликату ключей. Плавно проворачиваю замок, и на случай если петли скрипят, дверь за ручку придерживаю вверх и плавно жму от себя. Аккуратно заношу ногу через порог. Небольшая прихожая. Тишина. Темно. Впереди кухня, с улицы залитая оранжевым отсветом фонарей. Мурлычет холодильник. Бесшумно закрываю за собой дверь и иду влево, в темно-оранжевый зал. Пол предательски поскрипывает. Тикают настенные часы. Тут еще одна дверь. Между ней и полом полоска щели, из которой мерцает и моргает бледный свет, и льется приглушенное уханье голосов. Прежде чем взяться за ручку я прислушиваюсь. Телевизор ли? Когда на той стороне голоса оборвались и заиграла музыка, я наконец-то собрался легонько толкнуть дверь вперед. Петли! Тут же осекся я. Придерживаю ручку вверх и давлю вперед. В проеме небольшая комнатушка. Диван впереди, а за ним широкий телевизор крутить рекламу. Мелькают в нем какие-то клоуны и играет цирковая музыка. На фоне экрана контур головы. Моя цель, закинув руки на спинку дивана, спит. Посапывает. Видимо сладко спит. Вхожу в комнатку, через пару бесшумных шагов замираю и вскидываю пистолет. Моя жертва – лысеющий сорокалетний мужчина. Хоть здесь и темно, но я знаю, что его затылок расчерчен тремя линиями. И я уверен, что сейчас я смотрю на них через прицел. Потянул указательный палец на себя. Курок заскользил на спуск. Пистолет чихнул, руку привычно дернуло отдачей. Его затылок дрогнул. Инерцией пуля откинула голову чуть вперед. В таком положение и замерла моя жертва. Распятая на диване.
Я развернулся и зашагал из комнатушки.
– Папа…
Этот детский голосок ударил мне в спину словно под дых, и как рыбацкими сетями скрутил мое тело, не пускает идти дальше. Запнулась реклама, и теперь классическая музыка из телевизора звучит. Скрипка плачет. Что-то из Бетховена.
– Па!..
Я развернулся. Контура нет. Неужели ребенок спал у него на коленях?
Делаю шаг вперед. Еще. Еще. Из-за спинки дивана видно взъерошенное одеяло, которое сползло на пол, где две банки пива валяются. Вижу ноги его. Неуклюже свисают. Еще шаг. Еще один.
Он уткнулся лицом в подушку. Из затылка к шее прочертила линию жирная капля крови. Рядом сидит девочка лет пяти и смотрит в дырку