В пять сорок мы вновь в роте; на этот раз получаем свои АКС–У61 и специальные чехлы, в которые кутаем автоматы, словно младенцев. Приходит прапорщик Грибанов, в руках он несет большую тяжелую сумку. Каждый курсант под роспись получает фантастический нож-стропорез, похожий на маленькую «рыбу-пилу». Кстати, страшный дефицит в войсках.
Теперь у каждого из нас есть двадцать минут на гальюн и полную готовность. В туалете очередь, как в ночном поезде перед прибытием в Сочи или Москву.
В 6:00 третья рота курсантов построилась напротив казармы. Ротный командир майор Падалко принимает доклад от взводных о наличии курсантов в строю. Один в госпитале. Да, видно перенервничал соколик перед прыжком и решил заесть тревогу медом. Роты движутся на построение батальона, на плац.
– Здравствуйте, курсанты-десантники! – пориветсвовал нас комбат.
– Здравия желаем товарищ гвардии полковник!
– Вольно! Солдаты, через несколько часов каждый из вас сдаст свой сложнейший экзамен перед десантными войсками! – строго сказал комбат. – Знаю, что половина курсантов, стоящих в строю уже прыгали с парашютом. Это хорошо, но это не делает ваш первый прыжок в войсках легче. Сегодня все равны, все максимально настроены на прыжок. Уверен, что в нашем строю нет трусов, а есть лишь настоящие десантники! Уволитесь в запас, все красивые женщины будут ваши! Советские десантники, лучшие в мире! Напоминаю о правильном выполнении прыжка и действиях в случае схождения куполов и приземлении на лес. Все еще раз прокрутите в своем мозгу. Желаю всем мягкой посадки! – договорил он, отошел от микрофона и незаметно перекрестился.
«Удав» скомандовал «по машинам!», и мы заняли свои места в «Уралах». Двинулись. Едем по хорошей дороге, видимо по центру Каунаса, тент закрыт, нас не видно. В кузове тепло и темно, ребята кемарят в зимнем обмундировании, как медвежата. Я тоже уснул, снов нет, размышлений о прыжке тоже.
Я и так думал о нем последние две ночи. Снится мне, как я выпрыгиваю из самолета в белое молоко зимнего неба. Купол мой мягко наполняется клеточками неба и раскрывается. Сон повторяется снова и снова как наваждение. Я уверен в своем парашюте, он раскроется, а дальше все зависит от меня и от судьбы. Свернули на грунтовую дорогу, машину раскачивает. Часов у курсантов нет. Примерно едем полтора часа, как вдруг наш «Урал» встал.
– К машинам! – дали команду офицеры.
Мы выпрыгиваем из машин и топаем по тропинкам среди сугробов к грузовикам с парашютами. Ничего не видно, снежная пурга и ветер, не холодно. Курсанты получают сумки с парашютами. Роты располагаются на расчищенных от снега площадках.
Сержанты командуют, мы достаем парашюты и начинаем надевать подвесные системы. За плечами, под ранцем с основным парашютом, рюкзак десантника и автомат. Я прячу нож-стропорез в специальный карман за пазуху, а карабинчиком со шнурком прикрепляю его к грудной лямке. Не дай Бог придется им воспользоваться резать стропы. Пусть просто спит в теплом