Мозг мой с жадностью впитывал все происходящее и с нетерпением ждал новых событий. А «дедульки» пусть шибко не дергаются, я прилетел вместе с командиром и, откровенно сказать, чувствую себя в полной безопасности. Их понять можно, они шуршали, будучи молодыми по полной программе, а сейчас хотят вернуть себе хоть часть потерянного когда-то личного достоинства. Особенно стараются те, что прогибались и унижались больше. В глазах «дедов», я прочитал некую неуверенность в том, что мы будем их бояться. Этот феномен я объясняю так: все они прошли обучение в Ферганской десантной учебке и среднеазиатская манера общения у них – нам не знакома. Их «деды» называли своих молодых «духами», баранами, верблюдами и горными ослами. Прыгали они с парашютами среди гор и приземлялись на раскаленную, выжженную солнцем пустыню, ломая себе ноги и копчики. Настоящие горные барсы, с первых дней службы узнавшие, что иной дороги кроме как в Афганистан, у них нет. Ведь Ферганский учебный полк ВДВ, есть приемный покой перед выброской за речку Пяндж.
Ферганцев отправляли в самые опасные дыры, Кабул – голубая мечта и везет единицам. Они бегали марш-броски по горным ущельям, таская на спине как горбы свои радиостанции и РД, набитые булыжником, песком или кирпичами. Им не давали пить, вырабатывая привычку терпеть часами без капли влаги. От этого их печень съежилась и высохла, и делала их на десять, а то и двадцать лет старше. Они не хотели есть, им снилась вода – реки чистой воды. Но им наливали «чай» из верблюжьей колючки. Чтобы его пить, нужно быть действительно полным циником по отношению к себе. Они стали выносливыми и сухими, подобно саксаулу. Они пили из желтых от глины ручьев и бросали туда таблетки пантоцида. В их глазах не осталось слез. Стада мух садились на их лица во время редкого отдыха, и солдаты заболевали дизентерией и желтухой, проклиная свой выбор. Платили им тоже по семь рублей и рубль за службу в частях быстрого реагирования – Советском воздушном десанте. О чем мечтал каждый из них, наверное, о том, чтобы остаться там, в Туркестанском Округе, а не прибыть в 40-ю Армию, в опасный и проклятый Афган, сулящий только одно – «цинковый саркофаг».
Просто выжить, выскочить из этого замкнутого круга, не понимая за какие грехи их давно списали на военные потери. По сути, все они смертники, рабы, первой в мире страны, строящей развитой социализм на костях своих юниоров.
Мы же, напротив, десантники из Литвы – «белая косточка, голубая кровь десанта», избалованные морским ветерком с Балтики, лыжными прогулками и выходом в увольнение, в Каунасский музей чертей, к примеру. Мы – счастливчики, готовящиеся служить в «ГДР», Москве, Пскове, Рязани, Туле, в Иваново, или еще в каком-нибудь другом добром русском городке. Мысли об Афганской командировке для нас – экзотика, сулящая продолжение приключений в «курортной зоне». Мы – лабусы, не понимающие и не признающие манеру общения ферганцев, и по этой причине они не знают, как же нас приручить, как заставить всего бояться. По этой же причине я не сопротивляюсь жесткому обращению «дедов», уважая их тяжелый опыт и внутреннюю солдатскую усталость, их пожелтевшие