кому-нибудь другому. Делиться с ближними, отдавать им все, что он имел, было для него главной радостью.
И разве не было это суровым, отрезвляющим уроком для жителей Симбирска? Ведь сложно представить, чтобы добрый и благочестивый человек стал бы обзывать и тем более бить больного! А многие симбирчане поступали так по отношению к блаженному Андрею. Значит, и остальная их жизнь была немногим лучше. И, являя миру незлобивого и доброго юродивого, Господь таким образом обличал «разумных», живущих неправедно, ведь блаженный Андрей в конечном итоге оказывался куда привлекательнее и вообще выше их – «нормальных», но преисполненных злобы и взаимной ненависти! Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам (Мф. 11, 25), – говорит Сам Господь Иисус Христос. Его словам вторит апостол Павел: Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное (1 Кор. 1, 27). И это в полной мере применимо к блаженному Андрею Огородникову.
Другими словами, хотя «юродство» блаженного Андрея вряд ли можно назвать в полном смысле подвигом, оно, тем не менее, вполне соответствовало самой сути юродства: служить вразумлением окружающим, подвигать их по-новому взглянуть на собственную жизнь, задуматься о вопросах и явлениях, которые они раньше предпочитали не замечать. Многочисленные вразумленные примером блаженного Андрея Огородникова – живое тому свидетельство. И потому, хотя он, вполне вероятно, действительно был болен, – понятие «душевнобольной» к нему не применимо. Тело его, нервная система, мозг могли быть больны, но душа его оставалась здорова и чиста. Будучи «слаб разумом», блаженный Андрей не мог контролировать свои поступки и поведение, как это делаем мы, здоровые, нередко скрывая при этом, как бы под маской, свои истинные чувства и склонности; его внутренняя сущность была вся на виду, и сущность эта была очевидно доброй. И потому блаженный Андрей Огородников с полным правом может именоваться святым – то есть человеком, в полной мере причастным Добру, тому единому истинному Благу, Которое есть Бог.
Кстати, дорогие мои, замечали ли вы, что многие люди, достигшие преклонных лет, также начинают «слабеть разумом», теряют контроль над собой полностью или частично? И тогда-то с беспощадной очевидностью становится явным все то, что человек долгие годы копил и взращивал в своей душе. Если в «сокровищнице его души» скопилось зло – он становится одним из тех, жизнь рядом с которыми превращается в пытку для окружающих; если же там – добро, то он может превратиться в одного из тех трогательных старичков, которые даже в последних потемках разума улыбаются близким и пытаются хоть чем-то услужить им, хотя бы чем-нибудь угостить… Именно такие противоположные примеры приводит в своих поучениях известный афонский старец Паисий, описывая двух престарелых монахов.
Разумеется, мы, чей разум пока не нарушен, должны относиться с любовью и сочувствием и к тем, и к другим. Но